СЕКТА НЕМЫТИКОВ

 

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

  - Тебя очень даже примут!

  - Нет, не примут! Колькина мать говорит, что это религиозно-медицинская

секта для взрослых. Милиция им запретила вовлекать несовершеннолетних.

Колька хотел вовлечься, и ничего не вышло. А меня к ним и не тянет.

  - Ужасно рада за тебя! Значит, ты ужасно любишь воду?

  - Да, люблю! - уверенно ответил Костя.

  Это была полуправда. Он терпеть не мог умываться, особенно по утрам. Но

немытики были против воды целиком и полностью. А Костя любил купаться, да

и в баню ходить ему нравилось, особенно зимой, когда дома холодно и на

улице мороз.

  Они дошли до Большого проспекта, свернули направо, стараясь идти только по

солнечной стороне, - ведь в тени больше хочется есть. На углу Одиннадцатой

линии Нюта вдруг заявила:

  - Тебе надо поскорее зарабатывать миллион. А то деньги кончатся, и ты так

никогда и не отдашь миллиона.

  Костя испугался. Ему совсем не хотелось на всю жизнь оставаться воришкой.

Сейчас, пока он Костя, пока живет он в маленькой конуре, это еще терпимо.

Но ему совсем не хочется въезжать воришкой в высокую круглую башню

КОНСТАНТИН. И он сказал Нюте:

  - Деньги всегда будут. Как это деньги "кончатся"?

  - А так! Муся из десятой квартиры говорит, что ходит такой слух. Один

профессор высчитал, что к зиме все деньги лопнут... Вот сейчас у нас

миллионы и миллиарды, да? А за миллиардами что идет?

  - За миллиардами - биллиарды, за биллиардами - трильярды, за трильярдами -

биллионы, за биллионами - трильоны, за трильонами - квадрильоны...

  - Потом идут секстильоны, - подхватила Нюта. - А потом идет дьяволион,

число адское. После адского числа ничего уже нет, одни нули без палочек. И

тут-то все деньги сразу лопнут... Так им и надо! Их придумали помещики и

капиталисты.

  - Но тогда, значит, и бухгалтеров и кассиров не надо будет? А где тетя Аня

станет служить?

  - Тетя Аня выучится на доктора и станет служить в той же самой больнице. И

ты к ней еще и лечиться придешь.

  - Но ведь она же в психической служит. Зачем мне там лечиться?

  - Ну уж не знаю... Может быть, у тебя воспаление психики. Ты на эту

тетеньку-художницу смотрел ненормальными глазами.

  - Нюта, не сердись на меня, - сказал Костя. - Я больше ни на кого не буду

смотреть, только на тебя.

  Выйдя на Средний проспект, они прошли по нему до нужной им линии и вошли

во двор. Здесь, в пустующем складе, разместилась молельня немытиков; этот

сарай с узкими окнами в мелкую стеклянную клетку и с крышей из серого

гофрированного железа был довольно невзрачен и снаружи и внутри. Войдя в

него, Костя и Нюта сели на самые последние места, и сразу же несколько

немытиц и два немытика обернулись и сердито уставились на Нюту. Она, такая

чистенькая и аккуратная, совсем не подходила к этой компании. На Костю же

они посмотрели даже с некоторым одобрением. Правда, в это утро он помыл

лицо и руки, но все-таки немытики, видно, почуяли в нем что-то родное.

  В молельне густо пахло нестираным бельем, но сквозь этот запах пробивался

приятный, тонкий аромат табака, - он шел от пустых ящиков, на которые

положены были доски, заменяющие скамейки. Впереди маячила маленькая

эстрада, сколоченная из горбылей. Там стоял полный нестарый мужчина с

заметно немытым лицом. На нем красовался какой-то рваный серый балахон,

однако из-за балахона виднелись неплохие брюки и не слишком поношенные

коричневые штиблеты. То был Гоша Ангел. Прежде он работал оценщиком в

ломбарде, а когда ломбарды закрылись, Гошу вдруг осенила благодать: он

объявил себя ангелом и организовал эту самую секту. Сегодня, в день

радения, все сектанты были в сборе. Немытики и немытицы сидели на

самодельных скамьях и слушали Гошу Ангела. Немытиц было куда больше, но

молодых и симпатичных Костя среди них не приметил. Это были пожилые

всклокоченные женщины, Гошины почитательницы, готовые за него в огонь, но,

конечно, не в воду. Ведь Гоша лютый враг воды.

  В стороне от эстрадки выделялся прислоненный к стене ярко расписанный лист

фанеры. Возле него хлопотал художник. Он заканчивал работу. Изображен

голый голубой человек, лежащий на банном полке и радостно нахлестывающий

себя веником. Он парится в свое удовольствие и не видит, кто стоит позади.

А позади стоит Смерть - оранжевый скелет с черным кинжалом в правой руке.

Другой рукой Смерть держит хоругвь с четкой надписью:

  "ОПОМНИСЬ, НЕСЧАСТНЫЙ! МОЯСЬ, ТЫ УБИВАЕШЬ СЕБЯ!"

Все было нарисовано очень хорошо, но в лице у моющегося дяденьки

чувствовалось что-то собачье, а череп у Смерти был чуть-чуть лошадиный.

Поэтому Костя сразу догадался, что здесь находится именно тот художник,

который им нужен. Но сейчас подойти к нему неудобно: Гоша Ангел держит

проповедь.

  - О друзья и подруги в немытии! - говорил Гоша нараспев приятным голосом.

- Продолжу слово о долголетии, дающемся через немытие. Отчего,

спрашивается, лично известный мне Иисус Христос пошел по Генисаретскому

озеру, по водной поверхности? Для чего, спрашиваю я вас, вычудил он это

чудо? Да потому, что он не хотел погружаться в воду! Он был против мытия,

он хотел долгой жизни! А почему так долго жили скитники и пустынники? Да

потому, что, удаляясь в скиты и пустыни, они получали счастливую

возможность не мыться! Моясь, человек смывает с себя необходимые ему

вещества и флюиды, расслабляет тело и душу. Бог никогда не моется, и,

потому он вечен!

  Гоша вдруг подпрыгнул и запел:

  Дьявол мыло изобрел, изобрел, изобрел,

  Человечество подвел! Ох, подвел! Ох, подвел!

  Мы без мыла проживем! Проживем! Проживем!

  Сатану переживем!

  Факт или не факт?

  Немытики и немытицы, топая ногами и раскачиваясь на скамьях, запели ему в

ответ:

  Явный факт! Факт! Факт! Факт!

  Божий факт! Факт! Факт! Факт!

  Явный факт! Факт! Факт! Факт!

  Божий факт! Факт' Факт! Факт!

  Первые слова они произносили четко, а потом у них получалось что-то вроде

кваканья. Гоша затянул новый куплет, где речь шла о том, что вода - это

яд. Немытики с новой силой подхватили припев. Некоторые повскакали с мест

и стали прыгать и плясать. Кое-где доски попадали с ящиков. В сарае стало

шумно и весело.

  Тем временем художник бочком-бочком вдоль стеночки подошел к Нюте и Косте

и позвал их на выход. Во дворе он сказал им, чтобы они явились к нему

домой завтра в десять утра. Еще он сказал, что Костя вполне подходит для

позирования.

  - А теперь катитесь, дети, отсюда, нечего вам околачиваться в этом

вертепе,- закончил он свою речь. Вид у него был смущенный, не очень-то

приятно ему было, что его застали у немытиков.

Вадим Шефнер