ORIGIN OF SPECIES

 

================================================================================================================================================================================================================================================

Darwin teaches that all life on Earth arose by chance. His theory was the popular not as a scientific work, but as an ideology (what God does).

He taught that all living things - from the same ancestor. However, prove it and couldn't.

The cell or organism of about 0.01 mm it is very difficult to compartmentalize.

To say that this is a coincidence, both argue that the plane, a Boeing-747 can arise from the Vortex or the hurricane.

No fossils of transitional links not found: from unicellular to multicellular, from fish to frogs etc Archaeopteryx and the Coelacanth is an extinct species of animals, and no intermediaries.

Mutation never form a new form (e.g., eye of the animal without eyes), and lead only to illness, degeneration and death.

 

One more example:

Fish celikant, which was considered the "fossil", was found alive on the big depth from which it never rises to the surface. Hence this brush-feather  fish no "intermediate" link. Primitive feet and half-lights was believed to have celikant finds, no; This fact became the real shock for all evolutionists.

МАРКИ СТРАНЫ ЭЛЬ-ДОРАДО - ФЭНТЭЗИ

 

ППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППППП

 

 

В клубе проводилась "Неделя увлечений", и Малькольм демонстрировал свою коллекцию марок.
- Например, вот эти треугольники, - рассказывал он. - Их цена точно никому не известна, поскольку они никогда не продавались серией. Но это наиболее редкий, интересный и полный набор из всех, известных филателистам. Они...
- У меня однажды была серия марок, даже более редкая и интересная, - перебив его, меланхолично произнес Мерчисон Моркс.
Моркс, невысокий тщедушный человечек, обычно сидит у камина и молча смотрит на угли, покуривая свою трубку.
Думаю, он недолюбливает Малькольма - нашего единственного миллионера, обожающего, чтобы то, чем он обладает, было лучше, чем у других.
- У тебя есть серия марок более редкая, чем мои треугольники? - недоверчиво спросил Малькольм. По его и без того румяным щекам разливалась темная краска раздражения.
- Сейчас нет, - покачал головой Моркс, мягко поправляя его, - но была.
- Ага! - воскликнул Малькольм презрительно. - Надо понимать, они сгорели? Или украдены?
- Нет, - вздохнул Моркс. - Я их использовал. Для почтовых отправлений. До того, как понял, насколько они уникальны.
Малькольм закусил губу.
- Эта серия марок, - уверенно сказал он, кладя руку на стекло, закрывающее треугольные кусочки бумаги, - стоила жизни по крайней мере одному человеку.
- А моя, - ответил Моркс, - стоила мне моего лучшего друга.
- Стоила жизни лучшего друга? - потребовал уточнения Малькольм.
Моркс покачал головой. На его лице появилось выражение давней печали, словно в памяти он вновь переживал все еще хранящую в себе боль страницу прошлого.
- Я не знаю, - ответил он. - В самом деле не знаю. Может быть, нет. Я искренне надеюсь, что Гарри Норрис - так звали моего друга - сейчас в десять раз счастливее, чем каждый из присутствующих здесь. Когда я думаю, что мог бы быть с ним, если бы не моя нерешительность... Лучше я расскажу вам эту историю целиком, - добавил он чуть более уверенно. - Тогда вы все поймете.

"Сам я не филателист, - начал он, вежливо кивнув в сторону Малькольма. - Но мой отец собирал марки. Он умер и среди прочего оставил мне свою коллекцию. Коллекция была не особенно значительная: он больше увлекался красотой марок, нежели редкостью или ценностью, и, продав ее, я получил сумму, которой едва хватило на то, чтобы расплатиться за оценку коллекции.
Я даже думал какое-то время сохранить ее, поскольку некоторые марки из коллекции, особенно марки тропических стран, изображающие экзотических птиц в зверей, мне очень нравились. Но в конце концов я продал их все. Кроме одной серии из пяти марок, которые скупщик отказался взять у меня, потому что они якобы поддельные. Подделки! Если бы он только догадывался! Но я, разумеется, принял его слова на веру, полагая, что он в этом деле разбирается лучше меня. Кроме того, эти пять марок заметно отличались от всех, что я до того видел, и даже не были помещены отцом в альбом. Они просто лежали в конверте, заложенном в конце книги.

Поддельные или нет, марки были красивые и интересные, все с разными номиналами: десять центов, пятьдесят, одни доллар, три доллара и пять. Все негашеные, в отличном состоянии - так, по-моему, говорят, Малькольм? - и самых веселых цветов: ярко-красная с ультрамарином, изумрудная с желтым, оранжевая с лазурью, шоколадная с цветом слоновой кости и черная с золотом.
И все они были большие - раза в четыре больше, чем теперешние авиапочтовые марки, которые вам всем приходилось видеть. Сюжеты на них отличались живостью и достоверностью.
Особенно на трехдолларовой с туземной девушкой, несущей на голове корзину с фруктами...
Однако я опережаю события. Короче, решив, что это действительно подделки, я спрятал марки в стол и забыл о них.
Нашел я их снова совершенно случайно, когда копался в столе в поисках конверта, чтобы отправить только что написанное моему лучшему другу Гарри Норрису письмо. В то время Гарри жил в Бостоне.
Так случилось, что единственным конвертом, который я смог отыскать, оказался тот, где хранились марки отца. Я высыпал их на стол, надписал конверт и, запечатав письмо, наконец обратил внимание на эти странные марки.
Я уже сказал, что они были большие и прямоугольные, размером скорее похожие на багажную наклейку, чем на обычную почтовую марку. И вообще выглядели они необычно. По верху на каждой марке шла броская надпись: "Федеральные Штаты Эльдорадо" По обеим сторонам приблизительно в середине - номинал, а внизу еще одна строчка: "Скоростная почта".
Будучи незнаком с подобными вещами, я, обнаружив марки в первый раз, решил, что Эльдорадо - это одно из маленьких индийских княжеств или какое-нибудь государство в Центральной Америке. А "Скоростную почту" я счел аналогом нашей авиапочты.
Поскольку номиналы были в долларах и центах, я больше склонялся к Центральной Америке - там множество маленьких государств вроде Сан-Сальвадора или Колумбии, которые я всегда путаю. Но до того момента я об этом особенно не задумывался.
В этот раз, однако, глядя на них, я усомнился, насколько хорошо оценщик знает свое дело. Сделаны они были так хорошо, гравюры выполнены с такой силой, такими яркими и привлекательными красками, что я никогда не решился бы назвать их подделками.
Конечно, сюжеты на них были не совсем обычные. На десятицентовой марке, например, изображался стоящий единорог с поднятой головой. Его спиральный рог целился в небо, грива развевалась по ветру, и вся картина дышала правдоподобием. Глядя на нее, легко было поверить, что художник писал единорога с натуры. Хотя, разумеется, все знают, что единорогов нет. На пятидесятицентовой марке, держа на весу трезубец, по пенящемуся прибою мчался в упряжке из двух дельфинов Нептун. И все выглядело так же реалистично, как и на первой марке. Долларовая миниатюра изображала сатира, играющего на дудочке, с греческого стиля храмом в отдалении и тремя фавнами, танцующими на траве. При виде этой картины просто слышалась музыка. Я ничуть не преувеличиваю Должен признаться, я был удивлен, что тропическая страна поместила изображение сатира на своей марке, поскольку я полагал, что это монополия греков. Но когда я перевел взгляд на трехдолларовую марку, все вылетело у меня из головы.
Возможно, я даже не смогу передать словами впечатление, произведенное этой маркой на меня, а позже на Гарри Норриса.
В центре ее была девушка Кажется, я уже об этом говорил. Туземная девушка на фоне тропических цветов, лет, я бы сказал, шестнадцати, только-только расцветающая женской красотой, с потаенной улыбкой, которой ей как-то удавалось передать ощущение одновременно и детской невинности, и унаследованной женской мудрости.
Я понятно говорю? Не очень? Ладно, это не имеет значения... Надо только добавить, что на голове она, как это умеют делать туземцы, держала большое плоское блюдо с горой всевозможных фруктов. Это блюдо и цветы у ног были ее единственными украшениями. Я долго не мог оторвать от нее взгляд, прежде чем перейти к последней марке серии - с номиналом в пять долларов. Эта марка по сравнению с остальными выглядела не столь впечатляюще - на ней изображалась просто карта с несколькими маленькими островами, разбросанными по водному простору, обозначенному аккуратными буквами: "Море Эльдорадо" Я решил, что эти острова и есть Федеральные Штаты Эльдорадо, а маленькая точка на самом крупном, отмеченная словом "Нирвана", - столица государства.
Потом у меня возникла идея. Племянник Гарри собирал марки, и я решил шутки ради наклеить на конверт одну из этих эльдорадских подделок - если они действительно подделки - рядом с обычное маркой и посмотреть, пройдет ли марка через почтовое ведомство. Если пройдет, додумал я, в коллекции племянника Гарри появится редкая иностранная марка с американским гашением.
Конечно, глупая идея, но время было позднее, и то, что я нашел марки, меня немного развеселило. Я облизал десятицентовую эльдорадскую марку, приклеил ее в углу конверта и пошел искать обычные марки, чтобы наклеить рядом.
Поиски увели меня в спальню, где я наконец обнаружил нужные марки в бумажнике, оставленном в пиджаке А письмо, уходя, я доложил на виду на своем столе.
Но, когда я вернулся в библиотеку, письма на месте не оказалось.
Надо ля говорить, как меня это удивило? Ему просто негде было потеряться. Никто не мог его взять. Окно оставалось открытым, но оно выходило на улицу на высоте двадцать первого этажа, и влезть туда тоже никто не мог. Ветра, который мог бы сдуть письмо на пол, также не было. Я проверил. Я осмотрел все вокруг, удивляясь чем дальше, тем больше.
Но тут, когда я уже почти сдался, зазвонил телефон.
Звонил Гарри Норрис из Бостона. Голос его, когда он произносил слова приветствия, звучал несколько натянуто. И вскоре я узнал почему.
Тремя минутами раньше, когда он как раз собирался лечь спать, письмо, которое я уже счел пропавшим, влетело к нему в окно, зависло на мгновение в воздухе под его взглядом и упало на пол.
На следующий день около полудня Гарри Норрис прибыл в Нью-Йорк. Объяснив по телефону про эльдорадскую марку, я пообещал ему не трогать остальные, только убрать их в надежное место.
Очевидно, в том, что произошло, повинна была марка. Каким-то образом она перенесла письмо из моей библиотеки к ногам Норриса примерно за три минуты со средней скоростью около пяти тысяч миль в час. Подобное, конечно, поражает воображение. Разумеется, и я не остался равнодушен. Гарри прибыл к ленчу, и за едой я рассказал ему все, что знал, - примерно то же, что уже сообщил вам. Он с разочарованием отнесся к скудости моей информации, но я не мог добавить ничего к тому, что кие было известно, хотя и эти факты говорили сами за себя.
Вкратце все выглядело так: я наклеил марку Эльдорадо на письмо к Гарри, и письмо доставило само себя без какого бы то ни было промежуточного процесса.
- Не совсем так, - заметил Гарри. - Посмотри.
Я привез письмо с собой.
Он протянул мне конверт, и я тут же увидел, в чем дело.
Какой-то промежуточный процесс был, потому что марка оказалась погашенной. Рядом стоял четкий бледно-фиолетовый штемпель На круглой, как у вас, штемпеле значилось:
"Федеральные Штаты Эльдорадо", а в центре крута, где обычно ставятся дата гашения, стояло просто "четверг".
- Сегодня четверг, - заметил Гарри. - Ты наклеил марку после полуночи?
- Сразу после, - сказал я. - Странно, что эти эльдорадцы не придают значения часам и минутам, а?
- Это только доказывает, что они живут в тропической стране, - предположил Гарри - В тропиках время почти ничего не значит. Но я имел в виду другое. Отметка "четверг" свидетельствует, что Эльдорадо - в Центральной Америке, как ты и предполагал. Если бы эта страна находилась в Индии или еще где-нибудь на Востоке, на штемпеле была бы "среда", согласен? Из-за разницы во времени.
- Или пятница? - спросил я неуверенно, поскольку не особенно разбирался в этих вещах - В любом случае мы можем легко узнать. Нужно только посмотреть в атласе. Как я раньше не догадался?
- Конечно, - просиял Гарри. - Где он у тебя?
Оказалось, что атласа у меня нет, даже маленького. Пришлось нам позвонить в один из книжных магазинов на окраине города и заказать на дом последнее издание самого большого атласа, что у них есть. Ожидая доставки, мы снова осмотрели конверт и принялись рассуждать о том, каким образом письмо могло быть доставлено.
- Скоростная почта! - воскликнул Гарри. - Еще бы! Да авиапочта ей в подметки не годится. Слушай! Если за время, прошедшее от того, как ты его хватился, до момента, когда оно упало у моих ног, письмо пропутешествовало не просто отсюда до Бостона, а сначала побывало в Центральной Америке, было погашено, отмечено и только потом попало в Бостон, тогда его средняя скорость будет...
Мы сделали приблизительный расчет и получили что-то около двух тысяч миль в минуту. Тут мы посмотрели друг на друга.
- Бог мой! - наконец проговорил Гарри. - Федеральные Штаты Эльдорадо, может быть, и тропическая страна, но здесь они определенно нашли что-то новое. Интересно, почему мы никогда раньше об этом не слышали?
- Может, это держится в тайне? - предположил я. - Хотя едва ли такое возможно: марки пробыли у меня уже несколько лет, а до этого они были у отца.
- Что-то здесь нечисто, ей-Богу, - мрачно констатировал Гарри. - Где остальные марки, про которые ты говорил?
Думаю, пока мы ждем атлас, можно проделать с ними кое-какие эксперименты.

Я принес четыре неиспользованные марки и передал их ему.
Надо упомянуть, что Гарри, помимо всего прочего, был неплохим художником, и при виде чудесной работы на марках он восхищенно присвистнул. Затем он внимательно обследовал каждую миниатюру, но, как я и думал, трехдолларовая особенно привлекла его внимание. Та самая, где была изображена туземная девушка, помните?
- Господи, - громко сказал Гарри. - Какая красота!
Потом, однако, он отложил ее в сторону, закончил осмотр остальных и повернулся ко мне.
- Чего я не могу понять, - произнес он, - так это реалистичности изображений. Если бы я не был уверен в обратном, я бы заподозрил, что эти марки сделаны не с гравюр, а отпечатаны с фотоснимков.
- С фотоснимков?! - воскликнул я, и Гарри кивнул.
- Да, хотя и ты, и я знаем, что этого не может быть, - добавил он. - Единороги, Нептун и сатиры в наши дни не позируют перед фотоаппаратом. Но тем не менее такое вот у меня чувство.
Я признался, что чувствую то же самое, и, согласившись по поводу невозможности этого, мы вернулись к проблеме метода транспортировки письма.
- Ты говоришь, тебя не было в комнате, когда оно исчезло? - сказал Гарри. - Значит, ты не видел, как письмо отбыло. И ты не знаешь, что произошло после того, как ты наклеил марку и отвернулся, так?
Я согласился, и Гарри застыл в задумчивом молчании.
- Я думаю, - наконец сказал он, поднимая глаза, - нам следует использовать одну из оставшихся марок и отправить что-нибудь еще.
Почему это не пришло мне в голову раньше, я просто не представляю, но, когда Гарри высказал свое предложение, оно сразу показалось, мне разумным. Единственное, что оставалось решить, это что послать и кому.
Вопрос задержал нас всего на несколько минут. У нас не было никого, с кем бы мы хотели в данный момент делиться тайной. А послать что-нибудь друг другу оказалось невозможным, поскольку мы оба находились в одном месте.
- Придумал! - воскликнул Гарри; - Мы пошлем что-нибудь прямо в Эльдорадо!
Я тут же согласился, но как случилось, что мы решили отправить не письмо, а Томаса Беккета, моего старого и больного сиамского кота, я, право, уже и не помню. Помню только, как я уговаривал себя, что в крайнем случае это будет милосердный способ покончить с ним. Перенос в пространстве с жуткой скоростью сто двадцать тысяч миль в час наверняка избавит его от страданий, быстро и безболезненно.
Томас Беккет спал под диваном, тяжело, астматически дыша. Я отыскал картонную коробку подходящих размеров, и на всякий случай мы проделали в ней дырочки для воздуха. Затем я взял Томаса и перенес в коробку. Тот открыл старые затекшие глаза, посмотрел на меня мутным взором и снова погрузился в сон. Чувствуя угрызения совести, я все же закрыл крышку и перевязал коробку.
- Теперь, - произнес Гарри задумчиво, - стоит вопрос, куда его адресовать. Впрочем, для наших целей подойдет любой адрес.
Он взял ручку и быстро написал на коробке: "Мистеру Генри Смиту, 711, авеню Елисейских Полей, Нирвана, Федеральные Штаты Эльдорадо". Ниже он добавил: "Обращаться осторожно!"
- Но... - начал было я. Гарри меня перебил:
- Конечно, я не знаю там никаких адресов. Я его выдумал. Но ведь люди в почтовом ведомстве этого не знают, правильно?
- А что будет, если... - опять начал я, и снова он ответил, даже не успев выслушать вопроса.
- Посылка попадет в отдел недоставленной корреспонденции, я полагаю, - сказал он. - Если кот умрет, они от него избавятся. Если же нет, я не сомневаюсь, что они о нем позаботятся. Марки создали у меня впечатление, что у них там не особенно тяжелая жизнь.
Вопросов у меня не осталось, поэтому Гарри взял марку номиналом в пятьдесят центов, лизнул ее и плотно приклеил к коробке. Затем убрал руку и сделал шаг назад в мою сторону. Мы внимательно следили за посылкой.
Прошло какое-то время, и ничего не случилось. Но затем, когда на лице Гарри Норриса уже начало проявляться разочарование, коробка с Томасом Беккетом медленно поднялась в воздух, повернулась, словно стрелка компаса, и, набирая скорость, поплыла к открытому окну. У самого окна коробка двигалась уже со скоростью беговой лошади. Когда она вылетела на улицу, мы бросились к окну и увидели, как она, поднимаясь, движется на запад над линией домов Манхэттена. А затем прямо на наших глазах очертания ее начали таять, затуманиваться, и через мгновение коробка пропала из виду. Я предположил, что это из-за большой скорости. Как, например, нельзя разглядеть летящую пулю.
Однако у Гарри возникла на этот счет другая теория. Мы вернулись в центр комнаты, и он, покачав головой, произнес:
- Я не думаю, что в скорости все дело. Мне кажется... Я так и не узнал, что ему кажется, потому что в этот момент он замолчал и замер с открытым ртом, глядя куда-то мимо меня. Я обернулся досмотреть, в чем дело.
Снаружи у окна плавала только что исчезнувшая посылка. Она повисела некоторое время, затем медленно двинулась в комнату, совершила небольшой разворот я легко опустилась на стол, откуда отбыла меньше двух минут назад. Мы с Гарри бросились к коробке и уставились на нее выпученными от удивления глазами.
Потому что на посылке стоял штемпель и почтовая отметка, так же как и на письме. А в углу большими фиолетовыми буквами кто-то написал: "Возврат отправителю. По указанному адресу получатель не проживает".
- Ну и дела, - выговорил наконец Гарри. Не очень содержательно, но больше в тот момент нам ничего не приходило в голову. - Затем из коробки донесся голос Томаса Беккета.
Я разрезал веревки и снял крышку. Томас Беккет выпрыгнул из коробки с живостью, какое не демонстрировал уже долгие годы. Вывод был очевиден: короткое путешествие в Эльдорадо не только не повредило ему, а напротив, похоже, изменило его к лучшему. Выглядел он лет на пять моложе.
Гарри Норрис удивленно вертел коробку в руках.
- Что самое странное, - заметил он, - так это то, что там действительно есть адрес: "711 по авеню Елисейских Полей". Клянусь, я его выдумал.
- Более того, - напомнил я, - посылка вернулась, хотя мы даже не указали обратного адреса.
- Действительно, - согласился Гарри. - И все же они звали, куда ее вернуть.
Он задумался на минутку и доставил коробку на стол.
- Я начинаю думать, - произнес он со странным выражением лица, - что это далеко не все. Тут скрыто нечто гораздо большее. И подозреваю, правда гораздо интереснее, чем мы предполагаем. А что касается этих Федеральных Штатов Эльдорадо, у меня есть теория...
Но он так и не закончил про свою теорию, потому что в этот момент трехдолларовая марка шоколадного со слоновой костью цвета снова привлекла его внимание.
- Боже мой! - прошептал он, разговаривая скорее с самим собой, чем со мной; иногда это с ним случалось. - Она прекрасна! Небесное существо! С такой натурщицей художник может написать...
- Он может просто забыть про живопись, - вставил я.
- Запросто может, - согласился Гарри. - Хотя, я думаю, в конце концов это придаст ему такое вдохновение, что он будет работать, как ему никогда и не мечталось. - Он буквально ел марку взглядом и наконец заявил:
- Такую девушку я мечтал найти всю жизнь. Чтобы встретиться с ней, я отдал бы... Отдал бы почти все на свете...
- Боюсь, для этого придется отправиться в Эльдорадо, - предложил я в шутку, и Гарри вздохнул.
- В самом деле! Я действительно готов пойти на это. Слушай! Марки свидетельствуют, что Эльдорадо удивительная страна. Что, если нам вместе нанести туда визит? Нас обоих здесь ничто не держит, и...
- Отправиться туда только ради того, чтобы ты мог встретить девушку, позировавшую художнику этой марки?
- А почему нет? Ты можешь придумать причину лучше? - спросил он. - Хотя и могу сам. Во-первых, климат. Посмотри, насколько лучше стало коту. Это маленькое путешествие омолодило его на годы. Должно быть, там очень здоровое место. Может, там я снова стану молодым. И кроме того...
Продолжать ему не было необходимости. Я уже согласился.
- Хорошо. Мы отправимся первым же кораблем. Но когда мы туда прибудем, как мы...
- С помощью логики, - парировал Гарри. - Исключительно с помощью логики. Девушка позировала художнику, так? И Главный почтмейстер Эльдорадо должен знать, кто художник, так? Мы отправимся прямо к нему. Он поможет нам разыскать художника. Художник скажет нам имя и адрес девушки. Что может быть проще?
Я снова с ним согласился, и теперь его нетерпение стало передаваться мне.
- Может быть, нам не придется плыть морем, - предложил я.
- Может, туда есть авиарейс. Так мы сэкономим...
- Корабли! - засмеялся Гарри, расхаживая по комнате и размахивая руками. - Самолеты! Можешь плыть или лететь, если хочешь. Но у меня есть идея получше. Я отправлюсь в Эльдорадо почтой!
Я был несколько ошарашен, пока до меня не дошло, насколько это гениально и просто. Гарри тут же заметил, что Томас Беккет перенес путешествие и вернулся без вреда для себя, а если кот выжил, то и человек сможет.
Единственное, что нам оставалось, это выбрать адрес. Было бы довольно глупо отправиться туда только для того, чтобы нас бесславно вернули обратно из-за неправильно указанного адреса.
- Это я тоже понимаю, - сказал Гарри, когда я поделился с ним своими сомнениями. - Первым, кого я собираюсь там повидать, будет Главный почтмейстер. Уж он-то точно существует. Почту, адресованную ему, будет доставить легче всего. Так почему бы не убить одним выстрелом двух зайцев и не отправить себя прямо ему?
Возражений у меня не осталось. План лучше и разумнее придумать было трудно.
- Представляешь?! - добавил Гарри восторженно. - Уже сегодня вечером я, может быть, буду ужинать вместе с этой девушкой! Вино и гранат под золотой луной, а рядом в тени играет на своей дудочке сатир, и нимфы танцуют на мягком зеленом поле!
- Но... - мне казалось, я должен был на всякий случай подготовить его к разочарованию. - Вдруг она уже замужем?
Он покачал головой
- Нет. Я чувствую. Просто чувствую. Теперь к делу. У нас осталось три марки в сумме на девять долларов. Этого должно хватить. Я чуть легче, а ты, я смотрю, за последнее время набрал вес. Мне хватит четырех долларов - один и три. Пять остаются тебе. А адрес мы напишем на бирках и привяжем их к запястью. У тебя есть багажные бирка? Ага, вот нашел пару в столе. Давай ручку и чернила. Пожалуй, это подойдет.
Он написал бирки и протянул их мне. На обеих был совершенно одинаковый текст: "Главному почтмейстеру. Нирвана. Федеральные Штаты Эльдорадо. Обращаться осторожно!"
- А теперь, - сказал он, - мы привяжем ее на руку.
Но тут я струсил. Не смог справиться с собой.
Несмотря на восхитительные перспективы, обрисованные моим другом, идея отправки самого себя почтой в полную неизвестность подобно тому, как я отправил Томаса Беккета, насторожила меня. Я сказал, что присоединюсь к нему позже. Первым же самолетом или пароходом. И встречусь с ним в главном отеле города. Гарри был разочарован, но нетерпение помешало ему уговорить меня.
- Ну, хорошо, - сказал он. - Если по каким-то причинам ты не сможешь добраться пароходом или самолетом, ты воспользуешься последней маркой?
Я твердо пообещал. Он протянул правую руку, и я привязал к ней бирку. Затем он взял долларовую марку, облизал ее и прилепил к бирке. Взял трехдолларовую, и в этот момент зазвонил дверной звонок.
- Через минуту, - сказал Гарри, - или меньше я окажусь в самой прекрасной стране, которую только может вообразить себе человек.
- Подожди секунду, - крикнул я, бросившись открывать дверь. Не знаю, услышал он меня или нет. Когда я отвернулся, он как раз подносил к губам вторую марку, и больше я его не видел.

Когда я вернулся в комнату с пакетом в руках - приходил посыльный из книжного магазина с заказанным атласом, - Гарри уже не было.
Томас Беккет сидел, приподняв голову, и смотрел в сторону окна. Занавески все еще колыхались. Я подбежал к подоконнику, но Гарри исчез из виду.
Я решил, что он наклеил вторую марку, не заметив, как я вышел из комнаты. Мне представлялось, как в этот самый момент он опускается на пол перед ошарашенным Главным почтмейстером.
Потом я подумал, что не мешает все-таки узнать, где находится это Эльдорадо. Сняв с присланного тома оберточную бумагу, я принялся листать страницы атласа. Пролистав до конца, я долго сидел молча, поглядывая на стол, где лежали бирка с адресом и непогашенная марка. И наконец решился.
Я встал, принес саквояж Гарри. К счастью, было лето, и он захватил в основном легкую одежду. К ней я добавил из своих вещей то, что, решил, может ему понадобиться, не позабыв про блок сигарет и ручку с чернилами на случай, если он захочет мне написать. Немного подумав, положил туда еще и маленькую Библию. Затем застегнул ремни, прицепил к саквояжу бирку, добавив над адресом имя: "Гарри Норрис", и наклеил на нее последнюю эльдорадскую марку. Спустя мгновение саквояж поднялся в воздух, подплыл к окну и, набирая скорость, скрылся вдали.
Я надеялся, что он окажется на месте еще до того, как Гарри покинет кабинет Главного почтмейстера, и, может быть, Гарри пришлет мне открытку или письмо с сообщением о получении. Но он не прислал. Очевидно, не смог".

В этот момент Моркс замолчал, словно закончил свой рассказ. Никем не замеченный Малькольм отошел от группы слушателей за несколько минут до этого и теперь вернулся с огромным атласом в руках.
- Вот, значит, что случилось с твоей редкой серией! - произнес он с плохо скрываемым сарказмом. - Очень интересно и увлекательно. Однако я бы хотел прояснить один момент. Ты говорил, марки выпущены Федеральными Штатами Эльдорадо? Так вот, я только что посмотрел атлас, и такого государства на свете нет!
Моркс взглянул на него совершенно спокойно.
- Я знаю, - сказал он. - Именно поэтому, просмотрев в тот день свой атлас, я не сдержал обещания, данного Гарри Норрису, и не воспользовался маркой, чтобы присоединиться к нему. Теперь жалею. Когда я думаю, как ему там хорошо... Однако, наверное, нет смысла сожалеть о том, что я сделал или не сделал. Я просто не мог. По правде говоря, у меня сдали нервы, когда я убедился, что Федеральных Штатов Эльдорадо нет. На Земле, я имею в виду.
Он умолк и покачал головой.
- Как бы мне хотелось узнать, где мой отец взял эти марки, - пробормотал он едва слышно, словно разговаривая с самим собой, и снова погрузился в задумчивость.

ЛЮБОВЬ - ЭТО СЕРЬЁЗНО !

 

^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^

  

 

Можно ли все отношения между мужчиной и женщиной назвать любовью?

Судя по высокому проценту разводов, скорее нет. Винить в этом надо не «злую» и «роковую» любовь, а тот суррогат, который заменяет здоровые и крепкие отношения. Любовь подобна плоду. Но прежде чем сорвать и съесть нужно, чтобы плод созрел, стал спелым. В отношениях это выражается в узнавании человека, свиданиях с ним, общении.

Не узнав до конца человека, не добившись от него, чтобы он открылся очень сложно рассчитывать на его верность, не говоря уже о доверии друг к другу. Одной симпатии, страсти мало для построения надежных отношений в любви. Очень важно понимать близкого тебе человека, разделять или терпимо относиться к его жизненной позиции, планам и мечтам. Должна произойти «притирка» характеров, выработаны механизмы и способы выхода из конфликтных бытовых ситуаций и размолвок. В своем зародыше отношения должны строиться на взаимном доверии и уважении. Выгоде, корысти, личному нет и не может быть места в отношениях: они должны быть подчинены общим целям и задачам. Пусть это покажется анахронизмом на фоне господствующего сейчас в обществе легкомысленного отношения к браку и семьи, надо Бога бояться и заповеди его соблюдать.

Как ведь обычно сейчас влюбляются, «строят отношения» и вступают в брак? В большинстве случаев любят не самого человека, а свое идеальное представление об избраннике - о том, каким он должен быть, каким параметрам отвечать. Влюбляются не в реального человека, а в его идеальный образ, возникший в голове. Совершенно незнакомых, чужих нам людей принимаем за своих родных и близких, живем с ними многие годы, а потом с разочарованием и болью обнаруживаем, что с ними у нас нет ничего общего. Тем более - любви. Задаем себе вопрос - почему это стало возможным, как мы это допустили, и как к такому печальному концу пришли. Хотя ответ на поверхности и очевиден: в отношениях не хватало общения, доброты и внимания.

Люди банально не знали друг друга. О том, что «не сошлись характерами» узнали, когда стало поздно - в конце отношений. Если в отношениях «каждый ищет свое» - это не любовь, а коммерческая сделка, контракт, рассчитанный на обоюдную выгоду. Мы себе внушаем, нам кажется, что мы и нас любят, а в действительности - кто-то является жертвой в таких отношениях, а кто-то - манипулятором. А все потому, что один не знал своего партнера, и на этом основании идеализировал, домысливал себе его образ; а второй, хоть и успел узнать, но соединил свою судьбу со своей «половинкой» в надежде, что она исправиться, измениться к лучшему. Естественно: «по подобию и образу своему». Можно представить себе как будет чувствовать себе «носитель отношений», который идеализировал всю жизнь своего партнера, узнав, что его не уважали.

Женились или вышли замуж, полагая, что свою «половинку» можно будет изменить. В таком статусе «виртуальной любви» и жили они в браке: один разочаровался в возможности изменить своего партнера, боясь сказать ему при этом правду, что они «разные»; а второй до того был «ослеплен» «идеальным образом» своей «половинки», что, узнав всю правду об их отношениях, оказался в глубокой депрессии и шоке. И всему виной дефицит общения в отношениях. Браки, в которых супруги, в одном случае идеализируют друг друга, а в другом - пытаются изменить своего партнера - довольно распространенные типы отношений.

Как правило, они недолговечны, и заканчиваются разводом. Вот к чему приводит несерьезное отношение к браку, игнорирование личностных качеств, грубое, циничное отношения к чувствам и судьбам близких людей. Такие отношения дискредитируют любовь, низводят ее до уровня лотереи - «повезет - не повезет», «стерпится - слюбится». Сила любви состоит не в глубине чувств и страсти, а в силе правды. Молчание, лицемерие, ложь убивают любовь, приводят к ее отрицанию - ненависти.

Любовь не бывает «слепой», она всегда «зрячая». «Слепыми» отношения делают страсть и легкомыслие. Настоящая любовь - это единство разума, души и сердца. Именно в такой последовательности, и никак иначе.

ORIGIN OF LIFE

 

@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@

One of the theories for the origin of life on Earth is the “primordial soup“ theory of the Russian biologist Oparin. It also assumes that wildlife has emerged from the so-called “koacervats” - some intermediate stage between inanimate matter and living cells.

In continuation of this teaching was made famous by Stanley Miller's experience to obtain the protein in the laboratory.

Its essence: a more complex substance formed from the most simple: NH3 (ammiac), CH4 (methane) and H2O (water vapor) under the influence of high temperatures and electric shocks. It was alleged that a living cell.

However, there are a number of objections:

1. Not those source materials

Connection of these substances could not be sustained.

The original substances. As is well known, ammonia breaks down under the influence of ultraviolet rays, and the consequence of methane, which was supposed to “alumina”, actually there.

2. Not those conditions

Such connections atmospheric oxygen destroys and, according to Miller, at the time of its synthesis in the atmosphere were not. It is not true, therefore, that a considerable depth found oxide stones, Earth's atmosphere was rich in oxygen.

Electrical discharges, used the experience in reality had to be not only just, but more and more connections and thus destroy built them.

3. Not the result

Miller received only a few amino acids, and as left-writhed, which are proteins, and right-writhled - it one is enough to break the connection. In other words, was not living matter and poisonous mixture.

And last objection: while the experience made Miller's mind, which in many ways is not allowed the destruction of the he molecules. Evolution same teaches that everything arose by itself as a result of a confluence of circumstances.

The theory was also launched “panspermia“ living cell is brought to Earth from another world, where all the conditions as in Miller's experience (no oxygen, many meta-and ammonia and high level radiation).

But it runs counter to the theory of probability.

And besides, if so, in what way is the cage was “listed“ here?

ВОНИ БУЛИ ЗАВЖДИ !

 

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

                                                                                 «Всі заповіді Його вірні,

                                                                                  тверді на віки і віки».

                                                                                                              Пс 111.7-8

 

                            7. Історія суботи

 

   Отже, ми переконалися, що субота - це святий день. Про це свідчать дрібні атоми та величезні галактики, нарешті, про це говорять Голгофський хрест та гробниця Йосипа.

   Про те, як дотримувалася субота у всі віки (про суботу в майбутньому столітті вже сказано), і піде мова у цьому розділі.

 

                            7.1. Вічний Божий Закон; субота у всесвіті від початку

   «Давня заповідь є словом, яке ви чули від початку» (1 Івана 2.7). Про Божий закон псалміст писав: «На віки, Господи, слів Твоє затверджено на небесах... за визначенням Твоїм все досі стоїть» (Пс 119.89,91). Створюючи всесвіт і розумних істот, Бог одночасно із законом всесвітнього тяжіння заснував моральний Закон - вічний, святий і непохитний (Конституцію Всесвіту) :

   I-а заповідь: проголошення Бога як єдиного Правителя та Авторитета та заборона поклоніння Його творінням.

   ІІ-а заповідь: декларація про велич образа Божого, заборона на виготовлення Його зображень та поклоніння їм.

   ІІІ-я заповідь: захист Божого імені від осквернення.

   IV-а заповідь: наказ про розподіл даного Богом часу на 6 робочих днів та день суботнього спокою.

   Ці заповіді засновані на ЛЮБОВІ ДО БОГА (Матв 22.37).

   V-а заповідь: розпорядження про поважне ставлення до старших.

   VI-а заповідь: право на життя.

   VII-а заповідь: святість та недоторканність сім'ї.

   VIII-а заповідь: охорона власності.

   IX-а заповідь: заборона брехні та наказ говорити тільки правду.

   X-а заповідь: ніхто не повинен заздрити іншому і бажати те, що має інший.

   Ці заповіді засновані на ЛЮБОВІ ДО БЛИЖНЬОГО (Матв 22.39).

   Вічне життя є нагородою за виконання закону, а наслідки непослуху - смерть (Рим 6.23). «Умови для здобуття життя вічного тепер такі ж, як були завжди... а саме: досконалий послух закону Божому, досконала праведність. Якби життя вічне давалося на умовах, що не включають цього, то щастя всього всесвіту було б у небезпеці. Тоді відкрився би шлях, щоб гріх з усім наступним за ним горем і нещастям був увічнений» (Е.Уайт, «Шлях до Христа», с.55).

   Божий закон - не тягар, а гарантія щасливого життя всіх небесних істот. Це відображення характеру Божого: праведності (Пс 145.17 і Пс 119.172), святості (Лев 11.44 і Рим 7.12), істинності (Пс 31.6 і Мал 2.6), миру (Іван 16.33 та Пс 119.165), духовності (Іван 4.24 і Рим 7.14), незмінності (Мал 3.6 і Пс 111.7-8), досконалості (Матв 5.48 і Пс 19.8), ЛЮБОВІ (1 Івана 4.8 і Матв 22.36-40). Бог ніколи не скасовував і не змінював Свій закон і ніколи не зробить цього: «Не порушу Мого завіту, і не зміню того, що вийшло з Моїх уст» (Пс 89.35).

   Субота - день спокою і радості - завжди, ще до створення землі, святкувався святими істотами. У освячений Богом день приходили «сини Божі поставали перед Господом» на поклоніння (Йов 1.6).

 

 

                            7.2. Субота у допотопний час

   Коли Господь створив небо і землю, і перших людей Адама та Єву, Він сказав їм, що «благословив... сьомий день і освятив його» (Бут 2.3). Вперше вони побачили захід сонця, який вказував на початок суботи - святого дня спілкування з Богом.

   Біблія говорить ще про двох людей, які дотримувалися суботнього дня, що не втратив свого сенсу після гріхопадіння, а, навпаки, зріс у значущості:

   «І ходив Єнох перед Богом; і не стало його, бо Бог узяв його» (Бут 5.24). Єнох був винагороджений за своє благочестиве життя: він не помер, але Бог узяв його живим на небо. За всю історію землі мало хто отримував таку честь - піднятися до престолу Божого: Єнох, Мойсей, Ілля і 24 старці (Повтор 34.5-6 і Юди 9, 2 Царів 2.11, Матв 27.52-53 та Об'явл 4.4).

   «Ной же знайшов благодать перед очима Господа» (Бут 6.8). Тільки той може бути під благодаттю і не бути під осудом закону, хто виконує його (Рим 6.15-16, 2-11). Неприпустимо порушення навіть однієї (наприклад, четвертої) заповіді, тому що порушуючий її судиться разом із убивцями, перелюбниками, чарівниками та ін. (Як 2.8-12). Вірність Ноя призвела до того, що він врятував себе та свою родину під час потопу. Так буде і з Божим народом наприкінці світу (Матв 24.37).

 

                            7.3. Субота при Авраамі

   Коли нащадки Ноя стали множитися, більшість їх висловили свою зневагу до Бога під час будівництва Вавилонської вежі (Бут 11.1-9). Сатана насадив невіру та ідолопоклонство по всій планеті. Вчені припускають, що навіть використовували Ноїв ковчег порятунку для виготовлення своїх ідолів.

   Тоді Бог кличе Авраама з Ура Халдейського і укладає з ним завіт. Він свiдчить: «Авраам послухався Мого голосу і дотримувався, що Мною заповідано було дотримуватися: накази Мої, устави Мої та закони Мої» (Бут 26.5).

   Завіт Бога з Авраамом включав:

   а) дотримання закону та суботи (Бут 2.3, Євр 4.4,9-11)

   б) жертвопринесення (Бут 3.21)

   в) накази про їжу (Бут 7.2 - 9.4, 1 Кор 3.16-17, 10.31, 2 Кор 6.17-18)

   г) десятину (Бут 14.20, Матв 23.23)

   д) обрізання (Бут 17.11)

   Після виходу євреїв з Єгипту цей завіт був доповнений Мойсеєм, а після розп'яття Христа обрядову частину завіту (в яку дотримання суботи не входить - Лев 23.38) було змінено. «І з цим згодні слова пророків, як написано: потім звернуся і відбудую скинію Давидову занепалу ... і виправлю її» (Дії 15.15-16).

 

                            7.4. Синайський завіт

   Час йшов. Бог за обітницею вчинив від Авраама великий народ. Колись 70 людей - сімейство Якова (онука Авраама) - увійшли до Єгипту. Тепер сотні тисяч його нащадків виходять звідти і прямують у землю обітовану.

   У неживій пустелі Бог Своїм наочним уроком нагадує євреям про суботу. Він посилає їм хліб із неба - по 1 гомору (кг) на людину щодня. У п'ятницю ж випадало 2 гомори на людину. Цей день Мойсей назвав «днем приготування» (Вих 16.22-26, 29-30).

   Коли ізраїльтяни підійшли до гори Хорив, Бог оновив завіт, укладений із Авраамом: «Отже, якщо ви будете слухатися Мого голосу і дотримуватись завіту Мого, то будете Моїм спадком з усіх народів: бо вся земля моя» (Вих 19.5). Про що ж Бог поставив у відомість Ізраїлю?

   По-перше, Він обіцяв тим, хто любить Його милість у тисячі родів - це більше, ніж вся земна історія (Вих 20.6).

   По-друге, Він обіцяв вірним вічне життя на землі та рясні благословення в земному житті (вірш 12).

   По-третє, Бог застеріг від порушення Його закону, що тягне за собою неминуче покарання (вірш 5).

   Про суботу сказано: «Пам'ятай день суботній…» (євр. «зкор ет-йом-а-шабат» (זכור את-יום השבת) ). Людина не може пам'ятати того, чого вона й не знала. Але субота, яка була відома Адаму, була дуже добре відома євреям.

 

                            7.5. Зневажання суботи в Ізраїлі

   Всі благочестиві євреї і іноплемінники, що приєдналися до них, свято шанували суботнiй день (Іс 56.4-7). Але більшість народу після смерті Мойсея та Ісуса Навина,забувши Господні суботи, звернулися до ідолів. Тому Бог і дозволяв язичникам поработити їх (див. книгу Суддів Ізраїлевих). Ідолослужіння захопило навіть такого великого царя, як Соломон, що призвело до поділу царства. У царстві Ізраїльському (північному) майже всі царі поклонялися ідолам разом із усім народом, що досягло свого апогею за днів Ахава та Єзавелі. Кожен другий цар юдейський давав народу приклад ідолопоклонства і зневажання суботи, про що ми маємо численні свідчення пророків (Ам 8.5; Єр 17.19-22,24-26; Єз 22.26,8;20.13).

   Автор Другої книги Царів описує безбожну дію царя Ахаза: «І обламав цар Ахаз обідки біля підстав, і зняв з них умивальниці, і море зняв з мідних волів, що були під ним, і поставив його на кам'яну підлогу. І обламав критий суботній хід, що збудували при храмі, і зовнішній царський вхід до Господнього дому, заради царя Ассирійського» (2 Царів 16.17-18).

   Бог змушений був покарати Ізраїль. Ворог входить на його територію, віддає всю землю вогню і мечу, а його самого веде до чужої землі на 70 років (Єр 29.10-14, Ос 2.11, Плач 1.7 і 2.6).

 

                            7.6. Перше збирання Ізраїлю та субота; субота між Старим та Новим Завітом

   Коли юдеї вийшли з Вавилону, щоб відбудувати зруйнований Єрусалим, вождь народу Неемія подбав також і про духовне відродження колишніх бранців. Питання про дотриманні суботи він оголосив найголовнішим поряд зі служінням священиків і левитів, сплатою десятин і відмовою від розбещуючих змішаних шлюбів. Він покликав усіх Іудеїв не трудитися і не купувати в суботу, а для того, щоб торговці-язичники в цей день не входили в місто з товаром, він наказав зачиняти всі ворота (крім «вух голки», куди могла пройти тільки одна людина, без верблюда - Матв 19.24; Неем 9.14, 10. 31, 13.15-22).

   З того часу і до пришестя Христа юдеї продовжували дотримуватися суботи. В апокрифі - Першій книзі Маккавейської - ми читаємо: «І погналися за ними багато хто і, наздогнавши їх, ополчилися, і вишикувалися до бою проти них у суботній день... Але вони відповіли: Не вийдемо і не зробимо за словом царя, не осквернимо суботнього дня... і сказали: ми всі помремо в невинності нашій... Нападали на них по суботах, і померло їх... до тисячі душ... І вирішили вони того дня, і сказали: хто б не пішов на війну проти нас у суботній день, боротимемося проти нього, щоб нам не померти всім…» (1 Мак 2.32,34,37-38,41).

   Як правило, юдеї не воювали по суботах, а лише захищалися (війна Маккавєєв проти греків була у 168-142 рр. до Р.Х.). Цим користувалися вороги. У 63 р. до Р.Х. римський полководець Помпей підійшов до Єрусалиму, щоб захопити його. День той був суботою. Помпей наказав своїм воїнам насипати земляні вали, а юдеї нічого не зробили для оборони. Облога Єрусалиму тривала 3 місяці, і в одну із субот місто було взято. У Римській імперії Юдеї отримали автономію, вони мали право божитися та ухилятися в суботу від судових процесів та військової служби.

 

                            7.7. Ставлення Ісуса до суботи

   Пан суботи - Ісус - теж дотримувався цього дня. Як і Його отець Йосип, Він плотував протягом шести робочих днів, а в суботу відпочивав: «І прийшов у Назарет, де був вихований, і увійшов, за звичаєм Своїм, у суботній день в синагогу, і встав читати» (Лука 4.16).

   Коментарі зайві. Ісус показав нам усім ОСОБИСТИЙ ПРИКЛАД. Він дотримувався суботи правильно і вірно, цього ж дня Він спочивав у гробниці Йосипа і, воскреснувши і з'явившись учням, наказав їм свято зберігати суботу і навчати цьому інших, «хрестячи їх в ім'я Отця і Сина і Святого Духа» (Матв 28.19).

 

                            7.8. Субота у перші століття після хреста

   Наказ Христа виконувався протягом усього першого століття нової ери (Дії 13.14,44; 16.13-14, 17.1-2, 18.1-4). Павло засуджував церкву в Римі за спробу «беззаконня», зміну святкового дня з суботи на неділю (2 Фес 2.3-12, Дан 7.25). Іван отримав одкровення саме в суботу - «день Господній» (Об'явл 1.10, Іс 58.13 – в російському синодальньому перекладі «день недільний», хоча там стоїть форма імені «Кіріос» - Господь -"Кіріаке хемере").

   У V столітті історик Сократ писав про те, що субота дотримувалася і після смерті апостолів. «Майже всі церкви по всьому світу щотижня святкують священні обряди в суботу ... » (Socrates, Ecclesiastical History, book 5, chap.22, trans.Nicene Fathers, 2nd series (Grand Rapids: Win. B.Eerdmans  (1979), vol.2, p.132).

 

 

                            7.9. Субота до трихангельської звістки

   Навіть тоді, коли істина про суботу була повалена на землю, були щирі душі, які святкували цей святий день. Вони були у всі віки. У 521-597 рр. субота шанувалася на Британських островах при Колумбані, у VIII - XII століттях були суботні релігійні групи в Малій Азії, у XII столітті - європейська секта пассашан. В XV столітті суботні християни були в Норвегії, а в XVII ст. - також у Швеції та Фінляндії. Деякі з вальденсів дотримувалися суботи.

   У період реформації сподвижники Лютера, Экк і Карлштадт, порушили питання про суботу. Наприкінці XVI століття виник рух баптистів сьомого дня, які проповідували біблійне хрещення. На початку XVII століття були суботники в Угорщині та Седьмиградді, а в кінці XVIII - початку XIX століття - в Росії (перші суботники з'явилися тут ще в XV ст.). Один із російських суботників, граф Микола фон Цинцендорф, виїхав до Віфлеєму (штат Пенсільванія, США) і там святкував сьомий день разом із субботниками-німцями та «моравськими братами».

 

                            7.10. «Відновлення руїн»

   У першій половині ХІХ століття Джозеф Бейтс пише книгу «Субота: вічне знамення». Елен Уайт - покликана Божа вісниця - приймає і проповідує це вчення про суботу.

   Закон Божий був знехтуваний і осквернений. Католицька церква «переробила» Десять заповідей на свій лад. Більшість же протестантів виправдовують цей злочин, називаючи заміну суботи Божим наказом. Пророк Єзекіїль називав це зведенням гнилої стіни і замазуванням її брудом (Єз 22.26,30; 13.10).

   Завданням перших адвентистів було відновлення закону з руїн: «І забудуються нащадками твоїми пустелі вікові: ти відновиш основу багатьох поколінь, і будуть називати тебе відновником руїн, відновником шляхів для населення. Якщо ти... називатимеш суботу відрадою, святим днем ​​Господнім... то матимеш радість у Господі, і Я зведу тебе на висоти землі, і дам скуштувати тобі спадщину Якова» (Іс 58.12-14).

   «Дух Божий вплинув на серця тих, хто досліджував Його слово. У них з'явилось глибоке переконання, що, ненавмисно порушуючи цю заповідь, вони відкидають день спокою Творця. Вони стали вивчати докази, що свідчать на користь святкування першого дня тижня замість дня, освяченого Богом. Але не могли знайти жодної підстави у Святому Письмі щодо усунення четвертої заповіді або зміни суботи; первісне благословення, що лежить на сьомому дні, ніколи не залишало суботи. Віруючі всією душею прагнули пізнати волю Божу, і тепер вони визнали себе винними в порушенні Його закону, глибокий смуток опанував їх. Бажаючи знову виявити свою вірність Богу, вони почали дотримуватися суботи» (Е.Уайт, «Велика боротьба», гл.25).

   Віднині вірні християни завжди робитимуть це, незважаючи на протидію світу, до кінця часів.

 

                                                                                    №365

                                                                                  Які дивні мудрі шляхи

                                                                                  Того, Хто створив все!

                                                                                  Їх треба знати, ними йти:

                                                                                  Усьому Закон дав Бог.

                                                                                    Пророкам уже Господь давно

                                                                                    Всі таємниці Сам відкрив,

                                                                                    Коли, чому тут має бути,

                                                                                    Він все розподілив...

                                                                                  Але, мій друже, чи будемо і ми

                                                                                  Спочивати тоді там,

                                                                                  Де вже не буде темряви,

                                                                                  Там, у Царстві Христа?

                                                                                     Хто день сьомий від серця шанував

                                                                                     І весь закон Христа,

                                                                                     Хто в Ньому ходив, Йому служив,

                                                                                     Той буде там тоді.

                                                                                                              Н.М.

ЛУЧШИЕ СОНЕТЫ ШЕКСПИРА

 

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- 

 

 

Щедры минуты, ясный лик рождая;

Увы, потоки этих же минут

Безжалостны - прекрасное сметая,

Лик безобразят, смерть красе несут.

Неутомимо Время - выпивает

У розы сок, когда она в цвету;

Зима коварно Лето обнимает,

Заносит мертвым снегом Красоту.

Когда б не аромат весенней розы

(В сосуде заперт узником настой),

Сгубили бы все лучшее морозы,

Мир разлучив навеки с Красотой.

Но жив, когда зимою блекнет сад,

Из розы извлеченный аромат.

 

 

Ты Музыка, что навевает грусть.

Прекрасное не ссорится с прекрасным,

Зачем не радостью ты полнишь грудь,

А грустью - огорчением напрасным?

Тебе обиден звуков стройный лад?

Едины струны в ласковом упреке,

Они за то тебя, мой друг, корят,

Что не приемлют голос одинокий.

Прислушайся ты к струнам, наконец:

Одна звучит в согласии с другою,

Так песню общую поют - отец,

Мать и дите, единою семьею.

Струн много - дружен строй, тебе в упрек:

Ты меньше, чем ничто, раз одинок.

 

 

Какой позор! - Проводишь дни беспечно,

Бесповоротно красоту губя.

Любовь к тебе у многих бесконечна,

Но ни к кому любви нет у тебя:

Живешь, вредить себе не прекращая.

Ты с красотой своей воюешь сам,

В развалины позорно превращая

Самой Природой возведенный храм.

Переменись! И о тебе сужденье

И я переменю. Ужель вражда

К себе - тебе дарует наслажденье?

Добрее стань к себе ты навсегда, -

Любя меня, свой род не прекращай:

Красу и юность сыну передай.

 

Но стих бесплоден мой. Наверняка

Есть путь благословенней и вернее,

Чтоб Времени кровавая рука

Не тронула тебя - так в бой смелее!

Сейчас ты на вершине красоты -

Спеши сберечь свой облик от Распада:

Желанье от тебя взрастить цветы

Есть у любого девственного сада.

Пред этим дивом нищ любой портрет,

Ничто - мои беспомощные строки:

Пусть совершенств твоих не гаснет свет, -

Его хранит потомок твой далекий.

Ты воссоздай свой образ наконец:

Яви искусства своего венец.

 

 

Признаюсь я, что двое мы с тобой,

Хотя в любви мы существо одно.

Я не хочу, чтоб мой порок любой

На честь твою ложился, как пятно.

Пусть нас в любви одна связует нить,

Но в жизни горечь разная у нас.

Она любовь не может изменить,

Но у любви крадет за часом час.

Как осужденный, права я лишен

Тебя при всех открыто узнавать,

И ты принять не можешь мой поклон,

Чтоб не легла на честь твою печать.

Ну что ж, пускай!.. Я так тебя люблю.

Что весь я твой и честь твою делю!

 

 

О Муза, что-то голос твой исчез!

Что ж не поешь источник вдохновенья?

Иль тратишься на скудной ниве пьес,

Ничтожные кропая сочиненья?

Забывчивая, воротись и пой,

И в песнях возмести свои растраты

Тому, кто дал тебе и голос твой,

И мастерство, которым днесь жива ты.

Все борозды с чела его сотри,

Что Время нанесло стилом тяжелым,

Перо свое сатирой заостри

И на смех Время подними глаголом!

Спеши воспеть недолгую красу

И Времени останови косу.

 

 

Ее глаза на звезды не похожи,

Нельзя уста кораллами назвать,

Не белоснежна плеч открытых кожа,

И черной проволокой вьется прядь.

С дамасской розой, алой или белой,

Нельзя сравнить оттенок этих щек.

А тело пахнет так, как пахнет тело,

Не как фиалки нежный лепесток.

Ты не найдешь в ней совершенных линий,

Особенного света на челе.

Не знаю я, как шествуют богини,

Но милая ступает по земле.

И все ж она уступит тем едва ли,

Кого в сравненьях пышных оболгали.

Когда людьми затравлен и судьбой,

Мольбой глухое небо я смущаю,

И, горько плача над самим собой,

Тех, кто богат надеждой, не прощаю,

Завидую талантам я одних,

Которые, увы, к успеху ближе,

Страдаю от могущества других, -

Тогда себя почти что ненавижу.

Но становлюсь в единый миг другим,

Припомня как тебя на счастье встретил -

Так пташка над землей угрюмый гимн

Поет у врат небесных на рассвете.

Кто, злом владея, зла не причинит,

Не пользуясь всей мощью этой власти,

Кто двигает других, но, как гранит,

Неколебим и не подвержен страсти, -

Тому дарует небо благодать,

Земля дары приносит дорогие.

Ему дано величьем обладать,

А чтить величье призваны другие.

Лелеет лето лучший свой цветок,

Хоть сам он по себе цветет и вянет.

Но если в нем приют нашел порок,

Любой сорняк его достойней станет.

Чертополох нам слаще и милей

Растленных роз, отравленных лилей.

 

 

 

Как в совершенствах убедить твоих

Грядущий век? Одно лишь небо знает

О том, что мой мертворожденный стих

Достоинств половину упускает.

Потомок не поймет моей строки

И скажет, что я лгал неудержимо,

И назовет фантазией стихи,

В которых я восславил херувима;

Им каждая правдивая строка

С гиперболою лживою сравнится:

Напомнит пустобреха-старика

Дней древних пожелтевшая страница.

Дай сыну жизнь - затихнут споры эти:

Вдвойне жить будешь - в сыне и в сонете.