СМЯГЧЕНИЕ СЕРДЕЦ

 

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

 

А на дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления, и они воззрят на Него, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем, как рыдают об единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце. В тот день поднимется большой плач в Иерусалиме, как плач Гададриммона в долине Мегиддонской.
Захария 12:10-11

ЖЕСТОКОСЕРДИЕ — величайшее бедствие и отвратительнейшее зло. Оно существует не только во внешнем мире, но и во многих людях, часто бывающих во дворах дома Божьего. Под религиозными ризами у многих скрывается каменное сердце. Бывает так, причем нередко, что люди принимают водное крещение и принимают участие в вечере Господней, не пропускают проповеди Слова и даже, пусть формально, но все же исполняют свой религиозный долг, однако, при этом их сердце остается каменным. В таком сердце нет биения духовной жизни, нет никакого духовного чувства. Ничто доброе не выходит из него, оно бесплодно, как может быть бесплоден камень. Молитва без желания, хвала без чувства, проповедь без ревности по Боге... Представьте вырубленное из мрамора сердце. Оно холодно и безжизненно, подобно ему, холодны и безжизненны каменные сердца людей. Безразличие, равнодушие, апатия суть симптомы смерти. Жестокосердие фараона предвещало ужасную его кончину. Когда каменеет сердце, падает молот мести.
Многочисленны и велики преимущества, связанные с кротостью духа. Великодушие есть характерная черта доброго человека. Духовная отзывчивость привносит жизнь и чувство во всякое христианское дело. Кто молится прочувственно, тот молится воистину. Кто славит и благодарит Бога с почтением, тот славит и благодарит благоугодно. Кто проповедует сердцем, согретым любовью, тот пьет из источника подлинного красноречия. Сокровенного сердца человек, человек духа умиленного и отзывчивого, трепещет от слова Божьего, что драгоценно перед Богом.
Я знаю, что в этом вы согласны со мной. По крайней мере, некоторые из вас действительно склонны думать так, ибо стремятся обрести дух умиленный и сокрушающийся. Некоторые из вас, размягченные благодатью свыше, склонны обвинять себя в жестокосердии. Но человек в отношении себя не является лучшим из судей. Вот почему судящие себя часто ошибаются в своих суждениях. Заметьте, человек, сокрушающийся оттого, что не сокрушается, сокрушается всех больше. Кто чувствует себя бесчувственным, тот, наверное, самый чувствительный. Где оплакивают свое жестокосердие, там, думаю, жестокосердия почти нет. Кто видит свое бездушие, тот не бездушен. Кто опечален тем, что сердце его из камня, разобравшись спокойно, постигнет, что оно вовсе не каменное, иначе где бы поместилась его печаль о собственном жестокосердии? Но как бы там ни было, сейчас я обращаюсь к тем из вас, кто молится о том, чтобы скорбеть о грехе. Так записано в заповеди благодати: “И дам им сердце единое, и дух новый вложу в них, и возьму из плоти их сердце каменное, и дам им сердце плотяное”. Молю Бога, чтобы это произошло с вами сегодня. Цель этой проповеди — показать, как можно получить кротость духа, и как производится и поддерживается в сердце евангельская скорбь о грехе. Мне хотелось бы изложить суть простого способа, с помощью которого можно оживить внутреннего человека, сделать его чувствительным и умиленным, исполненным теплых чувств, пылких воздыханий и крепкой любви к Господу Иисусу Христу. Во время проповеди я прошу вас молиться следующим образом: “Сердце умиленное сотвори во мне, Боже, и дух сокрушенный обнови внутри меня”.
Итак, вернемся к рассматриваемым нами стихам. Их изучение сегодня особенно уместно, ибо оно добавляет силы учению, которые мы преподаем ныне. Заметим, во-первых, что святое умиление есть результат воздействия свыше. “А на дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления”. Во-вторых, святое умиление воистину вызывается воззрением веры: “И они воззрят на Него, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем”. И, в-третьих, святое умиление, возникшее таким образом, ведет к великой скорби о грехе: “И будут рыдать о Нем, как рыдают о единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце. В тот день поднимется большой плач в Иерусалиме, как плач Гададриммона в долине Мегиддонской”.
I. Сначала обратим внимание на то, что СВЯТОЕ УМИЛЕНИЕ, ПОБУЖДАЮЩЕЕ ЧЕЛОВЕКА СКОРБЕТЬ О ГРЕХЕ, ЕСТЬ РЕЗУЛЬТАТ ВОЗДЕЙСТВИЯ СВЫШЕ. Падший человек не способен обновить свое собственное сердце. Разве может камень самостоятельно превратиться в воск, а гранит размягчиться и стать глиною? Только Господь, сотворивший небо и землю, способен обновить дух человека. Силы, способной заставить скалу нашего естества изливаться потоками покаяния, в самой скале нет и в помине.
Эта сила пребывает во всемогущем Духе Божьем, и то, что Ему угодно проявить эту силу, служит добрым предзнаменованием. Не бездействует Дух Божий, подающий жизнь и умиление. Вначале Он носился над водою и силою Своею произвел устройство из неустройства. Этот же Дух в наше время предается размышлениям о наших душах и приводит неустройство нашего естественного состояния к свету, жизни и послушанию. Вот в чем упование нашего погибшего естества: Иегова, сотворивший нас, способен и обновить нас! Разве наши обстоятельства не подвластны Ему? Есть ли что трудное для Господа? Разве умалился Дух Господень? Он может заставить жернов умилиться от избытка чувств, растопить железо и медь и заставить их плакать потоками слез. Господь исполняет человека новой жизнью, новым восприятием и переживанием. “Бог расслабил сердце мое”, — говорит Иов, и в хорошем смысле этого слова так оно и есть. Святой Дух делает наше сердце подобным воску и накладывает на него Свою священную печать. Помните, вы, сердца твердокаменные, что именно здесь пребывает ваше упование. Сам Бог, пред Которым тают ледяные горы северных морей, обяжет вашу душу пред лицом Его любви уступить в упорстве и неверии. Ничто, кроме труда Божьего внутри вас, неспособно на такое. “Должно вам родиться свыше”, — то есть, вам надлежит возродиться и обновиться в духе. Чтобы вам возродиться, в вас должен потрудиться Дух Божий. Он может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму, однако, если Он не потрудится над нами, мы останемся мертвы и бесчувственны. И теперь я чувствую действие Его силы: Он подвигает вас возжаждать Его Божественного труда, и при этом благом пожелании Его работа уже началась.
Далее обратим ваше внимание на следующее обстоятельство. Поскольку это святое умиление происходит от Духа Божьего, то оно полностью производится в сотрудничестве с Отцом и Сыном. В рассматриваемых стихах мы видим три ипостаси Божьей. Бог-Отец говорит: “А на дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления”. Святой Дух, Дух благодати изливается на людей и побуждает их обратиться к Тому, Которого они пронзили, то есть, к Сыну Божьему во плоти. Таким образом, Святой Дух, проистекающий от Отца и Сына, исполняет цель Отца, указывая на Сына и достигая тем самым человеческих сердец. Небесный Отец посылает Святого Духа, и Он свидетельствует о Сыне Божьем, так что люди начинают скорбеть о грехе. Мы веруем в Святую Троицу благословенного Бога и в то, что Бог един. Мы видим различные действия этих Божественных ипостасей и вместе с тем понимаем, что все Они суть одно и трудятся ради одного, а именно, ради того, чтобы в нас безраздельно царила благодать, избавляя от естественной неспособности к раскаянию и заставляя скорбеть оттого, что мы согрешаем. Святой Дух действует самостоятельно, но в полном согласии с Отцом и Сыном, Он изменяет душу человека в совершенном союзе с Ними. Стало быть, наблюдая, как Святой Дух смягчает и трогает ваше сердце, не думайте, что Отец отвернулся от вас, ведь это именно Он послал Святого Духа, чтобы умилить вас. И мысли не допускайте, что вы придете с покаянием в грехе и поклонитесь в скорбях в подножии Спасителя, а Христос Иисус отвергнет вас! Нет, нет и еще раз нет, поскольку именно Он послал Дух благодати, чтобы привести вас к покаянию и побудить испытать скорбь по тому злу, которое вы наделали. Славный единый Бог, сотворивший небо и землю, трудится в ваших сердцах именно тогда, когда Святой Дух действует в вас, изливаясь “духом благодати и умиления”.
Святой Дух действует невидимо, тайно. Воспринять Его дела плотскими чувствами невозможно, поскольку о Его действиях надо судить духовно. Когда Дух Божий излился в день Пятидесятницы, тотчас явились разные знамения, например, внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и разделяющиеся языки, как бы огненные. Однако это были только внешние знамения, Сам же Дух действовал загадочно и таинственно. Дух, как ветер, невидим, однако, видимы Его дела. Святой Дух нисходит, как роса, которая в мягкой тишине освежает нежное растение. Дух творит Свое благое дело не при звуке трубы и не приметным для людей образом. Его труд есть одна из загадок и тайн, которые никому из человеков не дано истолковать. Кто чувствует побуждения Святого Духа, знает, что внутри начинает твориться нечто необыкновенное, но то, что в действительности происходит в нем, или Кто действует в нем, ему неведомо. Вот почему не ждите признаков того, что Дух говорит с вами. Не удивляйтесь, это может происходить с вами теперь, а вы о том и не подозреваете: “Бог говорит однажды и, если того не заметят, в другой раз”. Плоды Святого Духа воспринимаются человеческим сердцем через сознание, хотя и не всегда приписываются их подлинному Творцу. Многие, выражаясь словами нашего гимна, “диву даются, лишившись бессердечия”.
Человеку неведомо, как обновляется его дух, как его сердце становится умиленным, просто ему хочется слушать и постигать Евангелие. Он чувствует, что Благая Весть касается его, как никогда прежде, но не ощущает тех “невидимых” уз любви, которые тянут его к Спасителю. Вскоре такой человек, еще не поняв действия свыше, восклицает: “Это перст Божий”. Замечательнейшим образом описал г-н Буньян в притче об огне действие Святого Духа. Враг пытался погасить огонь веры, но кто-то все время подливал в огонь масло. Подливающего масло видно не было, он, находясь в другой комнате, все же давал достаточно пищи огню. Огонь виден, но Возжигающего огонь никто не видит. Дорогие мои, во время проповеди Дух Божий может трудиться в вас, но этот труд не будет сопровождаться ни чудесными знамениями, ни голосами, ни видениями. Он посетит вас не громом и землетрясением, не сильным гласом, бурею и вихрем и пламенем всепожирающего огня, но “веянием тихого ветра”. Хотя Он может трудиться во всех и каждом из присутствующих здесь, ни один из вас не увидит этого в собрате. Я надеюсь, что ныне Он будет действовать во многих, ибо много молитв вознеслось к Нему.
И все же невидимое действие Духа можно увидеть по Его плодам, поскольку плоды Духа по-настоящему обильны. В наших стихах говорится о “духе благодати и умиления”, под которым следует понимать сострадание и умиление, которые Он производит в душе. Человек отныне жаждет обретать милость благодать Божью. Он перестает быть гордым, становится умиленным. Святой Дух приводит человека в такое расположение духа, в котором благодать Божья может действовать в нем. Самоправедность человека препятствует действию Духа. Полагать, что благодать может уживаться с самоправедностью — значит строить не на том основании. Милость и награда за добродетель не сочетаются, как не сочетаются лед и пламень. Бог никогда не подаст вам, если вы станете притязать на что-то по якобы заслуженному вами праву. Только тому, кто осознает свой грех, даруется прощение. Бог производит работу любви там, где может ковать молот Слова Божьего. Когда, отложив самоправедность в сторону, вы воскликните: “Боже! будь милостив ко мне грешнику!”, тогда идите восвояси оправданным. Но для этого необходимо, чтобы Дух благодати даровал нам благодатью милости Свои. Мы столь развращены, что не способны принять этот дар, если только Бог не подаст нам “благодать на благодать”. Благословлен час, когда Дух Божий находит на нас как Дух благодати, и производит в нас умиление, побуждающее в дальнейшем ценить и искать благодать Божью в большей мере. Сама благодать освобождает себе место в сердце, чтобы войти в него и продолжить там Свой труд.
В стихах, прочитанных перед проповедью, говорится также и о том, что Бог изливает “дух умиления”. Под этим надо понимать порождение желаний и устремлений, которые находят свое выражение в молитве. Когда Святой Дух совершает работу спасения в сердце человека, то человек как бы приступает к крышке ковчега откровения с частыми и пылкими молитвами. Слова его молитвы могут быть несвязными и путаными, человек может запинаться, но при чем здесь изысканный стиль? Вздохи, слезы, учащенное дыхание и очи, возведенные к небу — вот истинные молитвы, и они для Бога важнее красноречивых слов. Братья, мы — немощные проповедники, нам не дано заставить людей молиться. Можно составить молитвослов и читать молитвы по книге. Можно заставить людей читать определенные молитвы в определенное время, но заставить их воздыхать, плакать, волноваться и устремлять очи к небесам невозможно. Здесь нужен Дух Божий! Ребенок учится формальной молитве на коленях своей матери, он может повторять ее всякий день, пока не состарится. И может случиться так, что, молясь всю жизнь, такой человек не помолится ни разу в жизни. Только Дух Божий способен исторгнуть из нас мольбу и вздох. Я уверяю вас, что с земли без вмешательства Духа Божия не вознеслось ни одной молитвы, угодной Богу. Но вот вопрос, изливается ли “дух умиления” сейчас на вас? Слышны ли стоны, крики, воздыхания: “Господи, спаси меня, иначе я погибну! Даруй мне Христа, иначе я умру”? Если так оно и есть, то вы вошли под покров священного излияния, которое обещал Господь: “На дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления”.
Но все вышеперечисленное только начало умиления, порождающего скорбь о грехе. Осмелюсь утверждать, что именно отсюда грешнику надлежит ожидать помощь. Вы, стремящиеся ощутить Бога и неспособные ощутить Его, и не ощущающие, возвращайтесь на твердыню, чтобы обрести подкрепление для жизни от Бога Живого! Тот, Кто в день творения создал человека из праха земного, вдунул в лице его дыхание жизни (“и стал человек душею живою”), способен обновить душу и даровать чувство, естественное для новой жизни. Больше помышляйте о Святом Духе, поскольку Он может побудить вас жить истинным чувством. Только Бог, а не вы сами, может сотворить в вас чуткое сердце. И даже не пытайтесь сначала обновить свое сердце, а в дальнейшем прийти ко Христу ради спасения, ибо обновление сердца, творимое Святым Духом, и есть спасение. Обратитесь ко Христу, как есть, исповедуя все свое жестокосердие, признавая свой грех и упрямство. Признайте все это, а затем предайтесь в руки Духа, Который может справиться с вашим жестокосердием, одновременно прощая грехи. Святой Дух соделает ваше сердце чувствительным, как чувствительна зеница ока, и побудит вашу совесть сделаться живой, как открытая рана, которая ощущает малейшее прикосновение. Бог милует нас возможностью обращаться к Нему, а не к себе, за всем этим. Надеяться извлечь духовное чувство из плотских помышлений все равно, что выжать сок из камней побережья. Тот, Кто может оживить сухие кости, может побудить ожесточенного сердцем скорбеть о грехе.
II. Теперь позвольте мне приступить к сути учения: СВЯТОЕ УМИЛЕНИЕ И СКОРБЬ О ГРЕХЕ ВОЗНИКАЮТ У ТОГО, КТО С ВЕРОЙ ВЗИРАЕТ НА ПРОНЗЕННОГО СЫНА БОЖЬЕГО. Подлинная скорбь о грехе приходит не без воздействия Духа Божьего, но даже Дух самого Бога, чтобы произвести в нас подлинную скорбь о грехе, должен прежде побудить нас воззреть на распятого Иисуса. Подлинной скорби о грехе быть не может, пока не подъемлешь взор на Христа. Прекрасно сказал об этом один из древних: “Глаза сотворены, по крайней мере, для двух действий: во-первых, чтобы смотреть, и, во-вторых, чтобы плакать”. Глаза, взирающие на Пронзенного, суть глаза, оплакивающие Его. O душа, когда ты приходишь взглянуть на Того, на Которого должны взирать все, на Того, Которого пронзили, тогда ты скорбишь о том, о чем должны скорбеть все, то есть о грехе, распявшем нашего Спасителя! Не бывает покаяния без покаяния у подножия Креста. Покаяние в грехе, пренебрегающее Христом, есть покаяние, в котором нужно каяться. Если вообще скорбь о грехе при таком покаянии и можно назвать покаянием, то и дикий виноград можно назвать виноградом, хотя в действительности дикий виноград не имеет ни качества, ни достоинства гроздей истинной виноградной лозы. Только евангельское покаяние есть приемлемое покаяние. Его сущность состоит в том, что оно заставляет взглянуть на Того, Кого пронзил твой грех. Скорбь о грехе без веры во Христа — это кость без мозга. Такая скорбь мертва, она никогда не даст благословения к жизни. Это буря в душе с громом и молнией, но без дождя. Боже! Спаси нас от простых угрызений совести! Эти угрызения производят смерть.
Отметьте, везде, куда бы ни снисходил Святой Дух, Его присутствие всегда побуждает душу взирать на Христа. Человек никогда не обретал Духа Божьего ко спасению, кроме как для того, чтобы обратиться ко Христу в скорби о грехе. Вера и раскаяние вместе рождаются, вместе живут и вместе расцветают. Что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Никому не дано каяться в грехах без веры в Иисуса и веровать в Иисуса без покаяния. Итак, взгляните с любовью на Истекающего кровью на кресте вместо вас и вы найдете в Его очах прощение, и сердце ваше растает. Как замечательно, что все наши злодеяния можно исправить послушанием единственному предписанию: “Ко Мне обратитесь, и будете спасены, все концы земли”! И все же ни один человек не взглянет на Христа распятого до тех пор, пока Дух Божий не побудит его поступить так. Также и Он ни в ком не станет трудиться к спасению, если тот не уступит Его действиям и не взглянет на Иисуса.
Я хочу обратить ваше внимание на то, что взгляд на Того, Которого пронзили, удивительно дорог Богу. Рассмотрим замену личного местоимения в середине стиха: “...изолью дух благодати и умиления, и они воззрят на Меня *, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем”. Глагол “изолью”, стоящий в первом лице и местоимения “Него” и “Нем” в третьем лице касаются одной Личности. Я не придаю этому никакого особенного значения и не пытаюсь вывести из этого какое-либо учение. Вместе с тем, прошу заметить следующее: читая этот стих с определенными представлениями о единстве Сына и Отца, о союзе Бога с человеком в ипостаси Господа Иисуса, мы находим употребление вышеописанных грамматических категорий абсолютно верным, и понимаем, почему, говоря об одной и той же Личности, в одном случае был употреблен глагол первого лица, а в другом — местоимение третьего лица. С точки зрения чуждых учений это место из Писания может показаться словесной окрошкой. Поучительно заметить, что Господь не употребляет фразу: “Они воззрят на Него, Которого пронзили”, ибо Он не может говорить о Себе в третьем лице, и появляется на сцене как отдельная Личность. Либо Отец говорит здесь о Себе как о Пронзенном в Своем Сыне, либо Господь Иисус Христос Сам говорит пророческим духом о Себе, указывая на взоры веры и покаяния, которые направлены на Его святую Личность. Эти взоры скорбящей веры столь угодны Христу, что Он упоминает о них так, словно Сам взирает на Себя: “Они воззрят на Меня, Которого пронзили”. Ничто так не угодно Иисусу, как взоры верующих в Него людей. На каждом этапе истории взоры верующих глаз драгоценны Христу. “Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста! пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих”, — говорит Жених в небесной песне. Воистину, уже один взор кающихся глаз, полных слез, драгоценен Христу. Он говорит: “Я увижу его и призрю на него”. Никому не дано увидеть наши взоры веры, кроме Христа Иисуса, и не требуется, чтобы кто-то еще видел их! Разве это не касается отношений только нашей души и нашего Господа? Предвидя подобные взоры, Он в этом стихе пророчествует о них. На эти взоры Он смотрит с довольством, почитая их неким воздаянием за подвиг Своей души. Взоры веры и слезы покаяния перед нашим Господом Иисусом суть драгоценности. Он радуется и об одном кающемся грешнике, и ангелы взирают на Его радость. Дорогие сердца! Если сегодняшним утром, сидя на этих скамьях, вы обратитесь с верой ко Христу, принимая Его как спасение от Бога, то исполнится обетование пред очами Молвившего: “Они воззрят на Меня, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем”. Он будет доволен вашей верой, ибо Он призывает уверовать, Он принимает веру, Он вознаграждает за веру. Взирая на Иисуса, мы обретаем радость и радуем Его. Будучи любящим и милостивым, Он благоволит ко всякому, кто обращается к Нему и принимает Его благодать. Его подняли на древо, чтобы всякий взирал на Него. Его пригвоздили ко древу, чтобы Он стал вечным зрелищем. Его сердце пронзили, чтобы все увидели Кровь и Воду, два целебных средства. Благословенные взоры, порождающие в нас умиление сердца, суть взоры на пронзенного Иисуса. На этом я хочу немного остановиться. Речь идет о трогающих сердце взорах на Иисуса не только в качестве Бога, но в качестве Господа и Бога, распятого вместо нас. Когда мы видим Господа пронзенным, пронзают и наше сердце. Когда Господь открывает нам Иисуса, мы начинаем открывать свои грехи. Мы видим, Кто был Тот, Кого пронзили, и это порождает скорбь в глубине нашей души. О, дорогие души, приблизимся к подножию Креста, и заметим, Кто был Тот, Кого пронзило копье римского воина. Взгляните на Его бок и обратите внимание на страшное, глубокое ранение, проникающее в сердце. Оно-то и привело в движение двойной поток. И сотник воскликнул: “Воистину Он был Сын Божий”. Тот, Кто по Своей природе есть Бог, сущий над всем, ибо “Без Него ничто не начало быть, что начало быть”, принял образ раба, сделавшись подобным человекам во всем, кроме греха. И по виду став, как человек, Он смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной. На кресте умер именно Он! Тот, Кто был бессмертен, сошел с небес, чтобы умереть! Тот, Кто обладал всякой славой и властью, умер; но именно Он и умер! Он был само умиление и благость; но именно Он и умер! Беспредельную Благость повесили на древо! Безграничное благословение пронзили копьем! Какая трагедия сравнится с этой! Какой бы черной ни казалась неблагодарность человека в ином, здесь его неблагодарность чернее черного! Как бы ужасно ни ярилась злоба против добродетели, эта злоба самая жестокая! Воскликнув: “Это наследник; пойдем, убьем его”, — преисподняя превзошла всякое злодеяние. Бог жил среди нас, и человек отверг Его. Коль скоро человек мог пронзить своего Бога и убить своего Бога, он и пошел на это гнуснейшее преступление; коль скоро человек убил Господа Христа и пронзил Его копьем, он и показал, что сделает то же самое и с Самим Вечным, если бы Тот пришел к нему. Всякий человек в глубине души Богоубийца. Он был бы весьма доволен, если бы не было никакого Бога. Человек говорит в сердце своем: “Нет Бога”. Если бы рука его могла проникнуть туда, куда проникает сердце, Бога уже не было бы через час. Именно это обстоятельство делает удар копьем в сердце Бога тяжелейшим грехом. Вот что значит пронзить Бога. Но почему? Почему, зачем и отчего столь благого Бога преследуют таким образом? Его пронзили! Причиной этого были благость и милость Господа Иисуса, слава Его Личности и совершенство Его характера! Я молю вас задуматься и устыдиться. Разве речь идет об обычном умерщвлении? Убийство Бога не может быть обычным злодеянием. O, человек! Тот, Кого ты пронзил копьем, был твоим Богом! Взгляни! На Кресте твой Создатель, твой Благодетель, твой лучший Друг!

Увы! Спаситель кровь пролил?
Владыка мой погиб?
Святый главу Свою склонил
Дабы мне, червю, жить?

 
Твердо, неизменно, постоянно взирайте на Пронзенного, обращая при этом внимание на то страдание, которое определяется словом “пронзили”. Наш Господь претерпел невероятно тяжкие и мучительно гнетущие страдания. Невозможно в одной проповеди подробно рассказать о Его скорбях, о несчастье Его нищенского существования, о гонениях и об огорчениях Гефсиманских. Рассказать о кровавом поте, о тягостных переживаниях, когда Он был оставлен, отвергнут и предан, о злоключениях суда Пилата и бичевании, о плевках и осмеянии, о муках на кресте, о позоре, связанным с распятием. Но физические страдания нашего Господа были только частью Его страданий.

Не дерзкий, бранный глас презренья
Так глубоко Христа терзал;
Не острый гвоздь с иглою терна,
Его так жгуче уязвлял,
Но всякий горький вздох сомненья
В Нем больше скорби открывал,
Что человек, венец творенья,
Творца грехом отягощал.

Наш Господь сделался за нас клятвою. Он претерпел наказание за грех, или то, что было приравнено к нему. “Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо”. “Наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились”. Братья, страдания Христа Иисуса должны растопить наши сердца. Я скорблю о том, что не скорблю, как следует. Я осуждаю себя за жестокосердие, которое проклинаю, так как могу говорить о страданиях Иисуса, не сокрушаясь. Скорби моего Господа столь глубоки, что их трудно передать словами. Взгляните в очи Его, и поймёте, что подобной мировой скорби не было ни у кого на свете! Заглянув в пучину Его скорбей, можно увидеть бездну. Теперь мы находимся на поверхности великих вод, где “бездна бездну призывает”. Если вы станете твердо и неизменно взирать на Иисуса, пронзенного за ваши грехи и за все то, что предназначается за это, ваши сердца не могут не растаять. Рано или поздно Крест возбудит в вас не просто все чувство, на которое вы способны, но умножит вашу способность умиляться. Когда Святой Дух помещает крест в сердце, сердце в умилении тает. Crux in corde *, как любили говаривать старые проповедники, есть источник печали ради Бога. Жестокосердие умирает, когда видишь Иисуса, умирающего в неимоверной скорби.
Далее стоит обратить ваше внимание на тех, что пронзили Его, “И они воззрят на Меня, Которого [они] пронзили, и будут рыдать о Нем”; местоимение третьего лица множественного числа “они” в любом случае относится к одним и тем же людям. Это мы убили Спасителя, именно мы, воззревшие на Него и продолжающие жить. Когда человека осудят и приговорят к смертной казни, то могут задать вопрос, дескать, кто убил его. На этот вопрос можно было бы ответить, что этого человека убил судья, осудивший его на смертную казнь, но это не было бы всей правдой. Можно было бы обвинить присяжных заседателей, которые вынесли соответствующий вердикт, или палача, который фактически совершил казнь. Однако если заглянуть в суть, то можно найти, что подлинной причиной смерти приговоренного было его злодеяние. Что касается нашего Спасителя, причиной Его смерти был грех. Беззаконие пронзило Христа. Однако о чьем беззаконии идет речь? Только не о Его беззаконии, ибо Он не знал греха. Пилат сказал: “Я не нахожу никакой вины в этом человеке”. Братья, Мессию казнили, но не по Его вине. Наши грехи убили Спасителя. Он пострадал, поскольку не было иного способа подтвердить правосудие Божье и допустить нам избежать заслуженного наказания. Слово, которое поразило нас, обратилось против Пастыря Господня, против Человека, бывшего общником Иегове. Воистину, мы можем воспеть:

За мои грехи возлюбленный Господь
Был повешен на заклятом древе.
Он пожертвовал Собою для тебя,
Душа моя, восскорбевши духом.

Мне похоти мои все ненавистны —
Распяли Бога моего они;
Мои грехи и плоть Его пронзили,
И крепко пригвоздили к древу!

О, если бы душа скорбеть умела,
Сколь тяжки стоны были бы мои,
Из глаз, не просыхающих от влаги,
Текли бы покаянных слез ручьи.

Если это не сокрушает наше сердце, попробуем ответить на вопрос, отчего получилось так, что стало возможным пронзить Его за грехи. Причиной была любовь, могущественная любовь, ничто иное, как любовь, которая и вела Его ко Кресту. Никаких обвинений невозможно было выдвинуть против Христа, кроме одного: Он был “признан виновным в избытке любви”. Он дал пронзить Себя только потому, что решил спасти нас. Он любил нас больше Самого Себя. Неужели, услышав о том и помыслив о том, и разобравшись в том, мы можем остаться равнодушными? Воистину, неужели мы хуже скотов? Неужели все человеческое оставило нас? Если Бог Святой Дух ныне трудится, то вид Христа, несомненно, растопит наше каменное сердце.
Кроме того, заметьте, что взирающий на Пронзенного всякий раз скорбит о грехе. Всякое сердце должно склониться перед этим. Силою Святого Духа взор на Пронзенного действует уже сам по себе. Ничего иного не надобно. “И они воззрят на Меня” и “будут рыдать”. Одной веры во Христа довольно для производства должного и глубокого покаяния.
Позвольте мне также высказать вам, возлюбленные, что чем больше вы взираете на распятого Иисуса, тем больше скорбите о грехе. Больше думаешь о Пронзенном, больше умиляешься сердцем. Мне бы хотелось побудить вас все больше и больше взирать на Пронзенного, чтобы все больше и больше ненавидеть грех. Книги, повествующие о мучениях нашего Господа, и песнопения, которые воспевают Его Крестные страдания, всегда были драгоценны верующим по причине их святого влияния на сердце и совесть. Обитайте на Голгофе, возлюбленные, там вам будет жить лучше всего. Обитайте на Голгофе, и любите на Голгофе, пока жизнь и любовь не сольются у вас воедино. Хочется сказать, взирайте на Пронзенного, пока не пронзят ваше собственное сердце. Кто-то из древних сказал: “Взирай на Крест, пока все, что пребывает на том Кресте, не перейдет в твое сердце”. И далее: “Взирай на Иисуса, пока Он взирает на тебя. Твердо, непрестанно, постоянно взирай на Его страдания, пока Он не обернется к тебе и не взглянет на тебя. Так поступил Петр, когда, выйдя вон, горько заплакал. Взирай на Иисуса, пока не увидишь себя. Скорби о Нем, пока не станешь скорбеть о своем грехе”.
Исходя из нашей темы в целом, заметим, что обращение евреев произойдет от вида распятого Мессии. Я прихожу к выводу из нашего текста, что евреев приведут к познанию Бога не видением Христа во славе, а видением Христа в уничижении. “И они воззрят на Меня, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем”. Но я также заключаю, что этот вывод применим и в отношении всего человечества. Проповедь Христа распятого должна сокрушать сердца всех. Голгофский Крест есть молот любви Божьей, с помощью которого Господь сокрушает сердца людей неотразимыми ударами. Нам предлагают проповедовать Христа в качестве идеального образца. Но в качестве образца мы проповедуем Его на самом деле и радуемся, что поступаем так. Однако мы никак не можем позволить этому представлению нашего Господа оставить в тени проповедь Его как жертвы за грех. Он пострадал вместо грешников, ради них и для них, а это и есть Благая Весть. Что бы ни исповедовали другие, “мы проповедуем Христа распятого”. Мы будем всегда выдвигать на первый план Голгофский Крест. Заместительная жертва Христа есть суть Евангелия. Мы не скрываем учения о Втором Пришествии, однако, в первую очередь мы проповедуем Пронзенного, ибо только это ведет к евангельскому покаянию потому, что здесь изливается Дух благодати. O, братья, что бы вы еще не возвещали, что бы вы еще не утаивали, проповедуйте Христа распятого! Иисус Христос, мой Господь распятый есть основная тема моих проповедей, есть и будет, пока я не умру. Думаю, вы испытываете удовольствие, размышляя о Господе Иисусе в любом качестве, в котором Он открывается, и все же, Голгофский Крест есть самое высокое место на земле на которое Он был вознесен, и это место должно привлекать грешников больше всего. И хотя для Иудеев крест — соблазн, а для Еллинов — безумие, поистине это сила Божия ко спасению всякому верующему.
III. Мое время уже почти что истекло, и потому я только вскользь коснусь третьего вопроса: ВИДЕНИЕ ХРИСТА РАСПЯТОГО ПРОИЗВОДИТ ПОДЛИННУЮ СКОРБЬ. Эта скорбь должна возникать тотчас. Если Дух Божий дарует нам внутреннее видение Христа, душа наша начинает кровоточить. Обе фразы крепко связаны друг с другом: “Они воззрят на Меня, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем”. Как зачастую быстро действует Дух Божий! “Быстро течет слово Его”. От одного удара благодати ломаются запоры железные. Тарсянин именем Савл с пеной у рта дерзко выступал против Иисуса из Назарета и Его учеников, но озарение светом и словом переменили его. “Что ты гонишь Меня?” — спросил его пронзенный Господь. “Господи! что повелишь мне делать?” — был его немедленный ответ. Единственный взгляд на Христа заставит вас, упрямый грешник, склонить колени перед Ним. Взгляни на Него Пронзенного!
Скорбь ради Христа согласно нашему тексту расплавляет и очищает. И будут рыдать о Нем и скорбеть. Они будут скорбеть об Иисусе, а не о себе. Хотя грех не упоминается в этом тексте, именно грех является причиной скорби. Еще большая скорбь о последствиях греха, который пригвоздил Иисуса ко кресту, превосходит и окружает со всех сторон скорбь о самом грехе. О грехе рыдают, поскольку это грех против Господа, о чем и восклицает Давид: “Тебе, Тебе единому согрешил я”. Скорбящее сердце скорбит не о неизбежности ада, однако если бы его не было, скорбь осталась бы. Истинная скорбь — это скорбь не о последствиях греха, а о самом грехе и о том, чем грех обернулся для Спасителя. Давид скорбит так: “О, как я мог пронзить Его! Как мог я ранить своего Возлюбленного? Друг души моей, как мог я пронзить Тебя?” Подлинно кающиеся бьют себя в грудь, взирая на Спасителя, истекающего кровью на древе. Такое осознание греха, в котором проявляется любовь к тем, что избраны Богом от вечности, — признак благоуспешного призвания Его благодати.
В этой скорби видится трогательное умиление: “И будут скорбеть, как скорбят о первенце”. Это не скорбь сына, глубоко переживающего об отце, поскольку такая скорбь может быть вызвана утратой отеческой заботы и помощи. Это скорбь самого отца, когда тот оплакивает сына. Скорбь о сыне вызвана любовью, усомниться в которой не посмеет никто. Израильтяне особо переживали кончину сына. Утрата единородного сравнима с утратой наследника. Потерять единственного сына все равно, что угасить светильник дома. Осиротевший старик рыдает: “Я весь омертвел. Я изглажен из книги живых, ибо у меня теперь нет сына, чтобы возвещать имя мое. Угас светильник в доме моем, ибо сын мой, единородный мой, первенец мой, сошел вратами преисподней!” Смерть сына — конец надеждам. Никого не осталось для продолжения рода среди сидящих у ворот, и старик раздирает одежды свои и плачет. Такова и наша глубочайшая скорбь при виде Иисуса, распятого нашими грехами. Если бы подобная скорбь не проистекала от воздействия благодати, наши переживания были бы безнадежны и бесполезны, ибо мы понимаем, что в казни Иисуса мы погубили свою лучшую, единственную надежду, одну единственную нашу радость. Смерть Христа была затмением солнца и сотрясением земли, и мы понимаем, что то же самое происходит в глубине нашей души. Все, что чего-то стоило, уходит, когда уходит Иисус. Когда Единородный Сын Божий, первенец у Бога, умирает, мы сочувствуем великому Отцу и ощущаем себя понесшими тяжелую утрату: мы лишились главной радости, нашего упования и восхищения.
Эта скорбь великая. Глагол “скорбеть” использован в нашем тексте дважды. Скорбь у подножия Креста есть скорбь подлинная, печаль к печали, горе горькое. Итак, есть горечь и горечь, печаль к печали, горе горькое. Слава Богу за это укрепляющее средство: кто испытал эту горечь, может сказать: “Горечь смерти миновала”.
И этот род скорби весьма необычен. Пророк не мог бы вспомнить подобной скорби из всего, что когда-либо слышал, что напоминала бы ее, за исключением той, что выражал народ в песнях своих об Иосии. Тогда все Иудейское царство носило траур, Иеремия писал плачевные песни, другие пророки и поэты изливали свое горе. Всюду по земле раздавался вопль великий и горький, ибо умер добрый царь, и не было подобного, чтобы унаследовать ему. Увы, бедный народ! Ему уж не видеть своего господина скачущим на коне, чтобы сразиться с врагом. С его смертью закатилась твоя звезда! Скорбь началась в долине Гададриммона и распространилась по всей земле. О смертельной схватке в Мегиддо плакали и вопияли все женщины в Иерусалиме. Смело держался Иосия и стремился отразить египетских захватчиков, но пробил час наказания царства Иудейского, и царь Иосия умер. Скорбь искренняя и глубокая приступает к нам, когда мы постигаем, что Иисус умер для нас. Да будет имя Господне благословенно! Радость оттого, что мы видим уничтожение греха Его смертью, обращает все горе в радость. Эта скорбь есть скорбь личная. Всякий приходит к покаянию отдельно от другого. Эпидемий скорби не бывает, ибо она производится судом собственной совести отдельного человека. Такую скорбь может смягчить только Сам Иисус Христос, когда явит спасение Божие.
Братья, я понимаю, что сегодня я не проповедовал, как следует. Но эта тема полностью овладела мною. Я мог бы сидеть в одиночестве и представлять моего Божественного Учителя на Кресте. Это мне нравится. Я утешаюсь, размышляя о Нем. Я вижу, как Он висит на древе, и пристально взираю на Него, рассматривая Его от главы в терновом венце с шипами до благословенных ног, пронзенных гвоздями и бьющих источниками багряной Крови. Я плачу позади Креста, видя следы бичевания. Затем встаю перед Ним и пристально взираю на Его пронзенные руки и надолго задерживаюсь перед ужасной раной в Его боку. И тогда я чувствую себя умирающим от радостной скорби и скорбной радости. О, как тогда я люблю Его и восхищаюсь Им! Но здесь, перед людьми, я лепечу слова, которые остаются просто словами. Увы мне, увы! Кто среди сынов человеческих сумел бы надлежащим образом поведать вам о неизвестных муках Пронзенного, Его невыносимых муках, Его смятении и душераздирающей скорби? Кто сумел бы совершенно истолковать Его вопль: “Или, Или! лама савахфани? то есть: Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?”. Я только могу сокрыть лицо и склонить голову, а что мне еще остается делать? O, Боже! Что сделает раб Твой?

Слова всего лишь воздух,
И глина языки,
От Бога умиленье
Из глубины души.

 
Я не могу говорить о кровоточащей любви, страдающей любви, умирающей любви! Если Святой Дух по милости Своей явится на это место и отставит меня, и представит вам моего Господа, явно распинаемого между вами, то я буду доволен, а вы отправитесь по домам, обогащенные мыслью об умилении и ненавистью ко греху, а потому более блаженными, более удовлетворенными, чем когда-либо прежде. Господь дарует вам все это ради имени Своего! Аминь.