ОПРАВДАНИЯ

 

 

 

 

   Претендовало ли папство на то, что оно имеет власть притеснять людей?

   Да.

 

   Примечание.

   Ни один протестант, достаточно компетентный в вопросах истории, не будет оспаривать тот факт, что «Римская церковь пролила больше невинной крови, чем любая другая организация, существовавшая когда-либо среди людей. В настоящее время осталось так мало памятников, свидетельствующих о некогда присходивших гонениях, что невозможно получить полное представление об огромном числе жертв, и совершенно ясно, что никакое воображение не может представить себе всех страданий, выпавших на их долю» ( W.E.H. Lecky, in History of the Rise and Iufluence of the Spirit of Rationalism in Europe [ 1910 ed. ] , vol.2, p.32 ).

   «Это требование ввести принудительную юрисдикцию, как и ожидалось, было отклонено многими неортодоксальными юристами. Так, Марсилий Патавиний

( Defensor Pacis, II, iv ), Антоний де Доминий ( De rep. eccl., iv, vi, vii, ix ), Ричер

[ De eccl. et pol. Potestate ] и позже синод в Пистое единодушно постановили, что принудительная юристдикция всецело принадлежит гражданской власти, и пытались ограничить церковь в использовании нравственных методов воздействия. Эта ошибка всегда осуждалась святейшим престолом. Так, в булле «Auctorem Fidei» Пий VI делает следующее заявление относительно одного пистойского утверждения: «Вышеупомянутое утверждение относительно того, что церковь не обладает властью требовать подчинения своим указам иначе, чем посредством убеждений, до сих пор означало, что церковь «не получала от Бога власть не только для того, чтобы давать указания посредством советов и убеждений, но также и для того, чтобы править посредством законов и заставлять правонарушителей и непослушных повиноваться посредством внешних полезных наказаний» ( процитировано из Ad assiduas [1755] Бенедикта XIV ).

   Это приводит к системе, которая уже осуждена и признана еретической. Нельзя считать, что законы папы должны касаться исключительно духовных вопросов, и наказания, которые они предписывают, должны носить исключительно духовный характер. Церковь - это совершенное общество. Она не зависит от государства, но существует потому, что учреждена Самим Богом. Являясь совершенным обществом, она имеет право на все те средства, которые необходимы ей для достижения её цели. К этим средствам относятся отнюдь не только духовные истины и наказания, поскольку церкви требуется определённое материальное имущество, такое, как храмы, школы, семинарии, а также фонды, необходимые для их содержания. Для управления и охраны этого имущества требуются законы, отличные от тех, которые действуют в духовной сфере. Должны быть изданы канонические законы, с помощью которых осуществлялось бы их управление.

   В самом деле, было бы ошибкой утверждать, что церковь является духовным обществом; оно духовно в отношении конечной цели, к достижению которой направлена вся её деятельность, но не в отношении её нынешнего состояния и устройства. Возникает вопрос: законно ли для церкви не только приговаривать правонарушителей к физическому наказанию, но и исполнять это наказание? К тому же уместно отметить, что право церкви прибегать к помощи гражданской власти для исполнения наказаний определённо доказано Бонифацием VIII в булле «Unam Sanctam». Эта декларация, даже если она и не является одной из частей буллы, в которой папа определяет пункты веры, определённо связана с теми её частями, которые, по утверждению богословов, являются богословскими ( Palmieri, «De Romano Pontifice», thes. xxi ).

   Существует проблема больше теоретического, чем практического значения относительно того, что гражданское правительство сложило с себя полномочия

осуществлять решения всякой церковной власти. Это действительно стало неизбежным, когда большая часть населения вышла из католической церкви. Предполагаемое положение вещей может существовать лишь в том случае, если все люди были бы католиками по духу и сила папских решений была бы признана всеми согласно их совести» ( The Catholic Encyclopaedia, vol.12, p.266, art. «Pope», New York: The Gilmary Society, A Membership Corporation ).

   «Римско-католическая церковь убеждена, что посредством своих Божественных прерогатив она является единственной истинной церковью и что она должна требовать право на свободу для себя одной, поскольку такое право можно получить только через истину, но никак не через заблуждение. Что касается других религий, то церковь, конечно, никогда не возьмётся за меч, но она будет требовать, чтобы законными средствами им не было позволено распространять лжедоктрины. Поэтому, когда большинство людей станут католиками, церковь будет требовать, чтобы законное положение таковых было бы признано ошибочным, и что если религиозное меньшинство действительно существует, то оно должно иметь только существование де-факто без предоставления возможности распространять своё учение. Если же обстоятельства, связанные с враждебностью правительства или противодействием отступнических групп, сделают невозможным осуществление этих принципов, то католическая церковь будет требовать для себя все необходимые уступки, признав де-юре возможным принять как не слишком большое зло терпимость к другим формам поклонения. В некоторых странах католики будут обязаны добиваться полной религиозной свободы во всём, в других же странах, где им не будет позволено ничего больше, как только справед-ливо жить, они откажутся от этого… Мы хотим, чтобы протестанты поняли, что католическая церковь изменила бы своей вере, если бы она продемонстрировала теоретически и практически, что заблуждение может иметь ту же правоту, что и истина, особенно там, где высший долг и интересы человека поставлены на карту. Церковь не может стыдиться своей нужды в терпимости, как она утверждает об этом в законе и применяет на практике» ( F.Cavalli, S.J., La Civilta Cattolica, апрель 1948 ; процитировано в передовой статье в The Christian Century, 23 июля 1948, с.623 ).

   «Есть основание предполагать,- говорит Пол Хатчинсон о современном разви-тии политических событий,- что давний спор между церковью и государством, или церкви против государства, скоро примет такой ожесточённый характер, какого люди не знали тысячелетиями. Готовы ли мы встретить эту бурю? Представляем ли мы себе, из скольких мест она будет налетать?» ( The New Leviathan [ 1946 ed. ] , 19 ).