ОЖЕСТОЧЕНИЕ

Но наставляйте друг друга каждый день, доколе можно говорить: “Ныне”, чтобы кто из вас не ожесточился, обольстившись грехом.
Послание к Евреям 3:13

Сыны Израилевы, вышедшие из Египта и странствовавшие сорок лет по пустыне, были образом видимой церкви живого Бога, не образом скрытого тела избранных и искупленных, но всех тех, кто называет себя христианином. Они часто впадали в грех неверия. Они кое-как верили в Бога, когда видели чудеса, но как только оказывались в затруднительной ситуации, тут же начинали сомневаться в силе Иеговы и отбрасывали всякий страх перед Его величием. Из-за этого они впадали в другой грех, который со временем стал частью их природы: они стали упрямыми, непослушными, глупыми и жестокосердечными. Они не желали учиться, хотя в их школьном учебнике иллюстрациями были чудеса. Их сердца настолько ожесточились, что, хотя они и видели великие дела, совершаемые Богом ради них, они презрели удивительную землю и были готовы ради египетского мяса вновь возложить на себя иго фараона и умереть ничтожными рабами. Тем же великим грехом больна и христианская церковь — неверием, из которого, как из корня, вырастает упрямство. Братья и сестры, если мы знаем свое сердце, то должны признать, что неверие очень легко проникает в нас и наше упрямство нередко вызывает гнев Господа. Мы радуемся в Боге, пока из скалы течет вода и вокруг наших шатров падает ежедневная манна, но когда нас жалят ядовитые змеи, вода горька, мы лишены привычных удобств, тогда мы проявляем недоверие Богу и начинаем сомневаться в Его верности. В результате наше упрямство заставляет нас идти против ясных предписаний Бога, потому что, с точки зрения нашего неверия, послушание может создать проблемы, в то время как непослушание сделает наш путь гладким. О, если бы неверна была эта печальная истина, что народ Божий подвержен самым ужасным грехам! Сами египтяне не совершали такого греха, которым израильтяне вызвали гнев Господа, и по сей день в церкви есть люди, оскверняющие ее всеми грехами этого мира. Я не отрицаю, что нравственно церковь намного превосходит мир — да не будет того, чтобы я оклеветал прекрасную невесту Христа, ибо она настолько же лучше мира, насколько завесы в храме Соломона лучше прокуренных черных кедарских шатров. Но кто посмеет сказать, что среди лучших из людей не встречаются наихудшие грехи, так же как в самом ухоженном саду то тут, то там прорастают самые пагубные сорняки? Конечно, сорнякам не позволяют расползтись по всему саду и погубить цветы, но их появление во время сна садовника говорит многое о почве и свидетельствует о том, что, хотя сад и отличается от пустыря за садовой стеной, по своей сущности он такой же и обязан своим превосходством искусству садовника, так же как святые обязаны своим превосходством над первыми грешниками постоянной заботе и всемогущей благодати Того, кто любит их души.
Мне кажется, друзья, что верующих, несмотря на то, что они получили новую природу и усыновление, необходимо предостеречь против ожесточения сердца, к которому ведет ложь греха, и указать им на тот способ, которым они могут защититься от этого великого зла. “Наставляйте друг друга каждый день... чтобы кто из вас не ожесточился, обольстившись грехом”.
Этим утром некоторое время мы посвятим тому, что поразмышляем об ожесточающем воздействию греха как на святых, так и на грешников; затем мы укажем на ту силу, при помощи которой грех ожесточает, а именно, на обман; после этого мы обратим внимание на лекарство, которое должны использовать все: “Наставляйте друг друга каждый день...” Но что делать, если мы уже больны ожесточением сердца? Отвечая на этот вопрос, мы скажем несколько слов о том, что мы должны делать, если чувствительность нашей души к действию Духа день ото дня уменьшается, и, как мне кажется, эта проблема к некоторым из нас имеет непосредственное отношение.
I. Итак, друзья, во-первых, ОЖЕСТОЧАЮЩЕЕ ДЕЙСТВИЕ ГРЕХА.
Об этом свидетельствует опыт. Первых грех, пришедший в мир, ожесточил сердце человека настолько, что тот осмелился оправдываться и даже косвенно обвинил Бога в своем грехе, напомнив, кто дал ему женщину. Не успел Адам вкусить запретный плод, как его нравственную природу охватило каменное ожесточение. Чувствительное плотяное сердце неожиданно окаменело и стало твердым, как скала. Он больше не страшился греха, а напротив, прятался от своего лучшего друга. Он осознал свою наготу, но то, что сделало его нагим, не вызвало у него слез и исповедания греха перед Богом. Если бы он только знал всю меру своего падения, он бы и не пытался спасти положение набедренной повязкой из фиговых листьев. Его еще не родившиеся дети были вовлечены в его падение, с тех пор они рождаются в мир с каменными сердцами. Сердце человека в своем естественном состоянии подобно сердцу Левиафана, о котором Господь говорит: “Сердце его твердо, как камень, и жестко, как нижний жернов” (Иов. 41:16), а нижний камень в ручной мельнице всегда отличался особой твердостью. Но каким бы твердым ни было сердце человека по природе, оно может стать еще тверже из-за греха, как говорил Захария о грешниках своего времени: “И сердце свое окаменили, чтобы не слышать закона...” (Зах. 7:12).
Нет никаких сомнений в том, что жизнь среди грешников ожесточает людей. Нельзя разгуливать по больнице и при этом ничем не заразиться. Даже если бы вы были чисты сердцем, вы все равно стали бы жертвой князя этого мира, только, конечно, если бы вы не обладали абсолютным совершенством и божественностью Иисуса Христа. Очень сложно жить в этом нечистом мире так, чтобы не запачкаться. Уголь, хранящийся в этом земляном подвале, если и не сожжет нас, то, по крайней мере, оставит на нас черные пятна. Так много греховных костров дымят вокруг, что даже самый чистый холст покроется сажей. Если “помысл глупости — грех” (Прит. 24:9), а это подтверждает сам Бог, то даже размышление о грехе оказывает загрязняющее воздействие. Могу ли я читать о грехе другого человека, не ощущая при этом ожесточения сердца? Я спрашиваю, не является ли ежедневное чтение в криминальном разделе отчетов о совершенных преступлениях серьезной причиной греха? Большие преступления обычно способствуют их повторению при благоприятном стечении обстоятельств, и их описание не может не оказывать вредоносного влияния даже на самые чистые сердца. Дерево познания добра и зла приносит опасный плод. Мы бы поступили благоразумно, если бы сдерживали свое любопытство и поменьше читали о грязных делах. Что доброго может быть в перекапывании навозной кучи преступлений? Пусть по канализации ползают те, чье это дело, а большинство из нас пусть сторонятся ее. Те, кто провидением Божьим призван каждый день иметь дело с крупными грехами, должны особенно следить за собой, чтобы шаг за шагом не дойти до падения.
Здесь мне бы хотелось отметить, что грехи верующих обладают особой силой воздействия. Если я увижу алкоголика мертвецки пьяным, я буду шокирован, но вряд ли я последую его примеру, но если я увижу тот же порок в человеке, которого уважаю и чьим примером я всегда вдохновлялся, я поначалу буду огорчен, но постепенно постараюсь найти ему какое-нибудь оправдание. Когда же мы нашли оправдание для греха другого человека, то остается совсем немного, чтобы начать оправдывать тот же грех в своей жизни. Общение с лицемерными христианами привело к падению многих новообращенных. Дьявол любит использовать собственных птиц Бога как приманку в своих сетях. “Я и подумать не мог, — говорит новообращенный, — что человек, которого я почитал за святого, может так поступить”. “Ну что же, — приходит ему на ум следующая мысль, — если таковы хорошие люди, которые попадут на небо, тогда мне нечего беспокоиться о полной беспорочности”. И таким образом, сопоставив несколько фактов, которые и грех сопоставляет так же запросто, как натренированный бухгалтер подсчитывает сумму, мы приходим к выводу, что, быть может, то, что мы считали грехом, вовсе грехом не является, и что можно спокойно предаваться ему. Так мы постепенно опускаемся до уровня этого неверного рода. Тот, кто имеет дело с острыми инструментами, часто режет пальцы, и не надо забывать, что ножи обычно сделаны из хорошей стали. Давайте будем осторожны среди других людей, будто мы идем босиком по зарослям колючек, а иначе мы причиним себе сильную боль.
Я боюсь, что даже проповедь, осуждающая грех, может оказывать пагубное влияние на проповедника. Я откровенно говорю, братья, что те из нас, кому приходится беседовать на эти темы, склонны обращаться с идеей греха как обычные профессионалы, а не как люди, которые сами подвержены греху. Мы в какой-то мере теряем страх перед злом, так же как молодые доктора быстро теряют чувствительность в прозекторской. По долгу службы мы вынуждены смотреть на десятки тысяч зрелищ, которые поначалу разбивают наше сердце. Пока мы молоды, встретившись с лицемерием и обманом, мы готовы лечь и умереть, но чем старше мы становимся, тем спокойнее относимся к подобным явлениям. Мирские, жадные, похотливые люди сначала приводят нас в изумление, но разве не печально наблюдать, как даже служители Божьи ожесточают свое сердце по отношению ко греху?
Этот ужасный путь начинается обычно с того, что человек лишается первоначальной осторожности и чуткости. Когда вы только обратились, вы боялись сделать и шаг из-за страха оступиться. Выходя из дома, вы всегда беспокоились о том, чтобы благодать Божья не отступила и не лишила вас своей защиты. По утрам вы горячо и ревностно молились о том, чтобы у вас не было ни одной неверной мысли, чтобы вы не сказали ни одного поспешного слова. А когда вечером рабочий день подходил к концу, вы ощущали беспокойство при мысли о том, что в какой-то мелочи вы могли поступить недостойно своего звания и огорчить Духа Божьего. Я хорошо помню, что, когда я сам был подвержен такой сверхчувствительности, некоторые люди называли это “болезненной впечатлительностью”. Как я трепетал и содрогался от одной мысли о грехе, который в ту пору представлялся мне таким ужасным! Как бы я хотел, чтобы Бог сохранил это состояние навсегда! Верующий, твоя новорожденная душа, была тогда бела, как лилия, и малейшая песчинка, осевшая на ней, была видна тебе. Твоя жизнь была сверкающей и сияющей, нельзя было скрыть ни одного пятнышка. Ты был как очень чувствительный цветок: самое легкое прикосновение греха заставляло дрожать все струнки твоей души. Но теперь так не происходит. Возможно, теперь, ты равнодушно слушаешь разговор, при котором раньше затыкал уши. Теперь, ты более терпим к грехам, которых раньше страшился, как ядовитых змей. Теперь ты не так осторожен, больших грехов ты старательно избегаешь, но тайные грехи не беспокоят или почти не беспокоят тебя. Отсутствие той благословенной чуткости души, которая отметила твое новое рождение, является одним из признаков духовного упадка. На первый взгляд, нет большого вреда в том, что мы меньше ненавидим зло, но из этого яйца может вылупиться ужасное преступление. Будь внимателен, мой брат, когда ты слышишь укор Спасителя из книги Откровения, обращенный к тебе: “Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою” (Откр. 2:4).
Следующий признак растущего ожесточения — это пренебрежение или легкомысленное отношение к молитве и чтению Библии, причем пренебрежение, которое не вызывает у нас беспокойства. Ежедневная молитва становится все короче, а со временем перестает быть ежедневной. Время, отведенное для чтения Слова, верующий отдает работе или мирскому развлечению, а иногда просто о нем забывает. Поначалу было так: если из-за обстоятельств мы были лишены возможности прочитать отрывок из Писания и помолиться, как обычно, то, как только представлялась возможность, мы сразу же восполняли потерю; мы поступали как люди, которые, лишившись обычной трапезы, едят больше в следующий раз. Но со временем некоторые люди, называющие себя верующими, пропускают чтение Библии и молитву все чаще и чаще и даже не пытаются найти какое-нибудь оправдание своей лени в духовной жизни. И как жалко звучат оправдания тех, кто их все-таки придумывает! Как справедливо непрочтенная Библия могла бы обвинить тех, кто претендует на звание христианина, но не уделяет ей никакого внимания. Увы, братья, если мы посмотрим друг другу в глаза, то лишь немногие из нас смогут сказать: “Невиновен”. Дух Божий, пробуди нас от сна, помоги стряхнуть с себя дрему!
Другим симптомом растущей бессердечности служит тот факт, что человек больше не испытывает ту печаль, которая посещала его, когда Спаситель скрывал от него Свое лицо. Ах, моя душа помнит, как она жила в объятиях любви Иисуса, когда одна мысль о том, что я не увижу Его лица, заставляла ее сжиматься так, как сжимаются летние цветы, почувствовав дыхание зимы. Иногда я шел в темноте, не видя света; я должен признаться, что испытываю великий стыд и глубокую печаль от того, что иногда мне бывало почти безразлично, освещает ли свет Его лица мой путь или нет. Супруга, на самом деле любящая своего мужа, ожидает его возвращения, когда он отсутствует. Затянувшаяся разлука с возлюбленным подобна смерти для ее души. Так бывает и с душами, которые любят Спасителя: им нужно видеть Его лицо, они не могут перенести того, что Он удалился в расселины гор (ср. П. Песн. 2:17) и прервал общение с ними. Ребенок, любящий своих родителей, не может долго переносить их недовольство. Шлепок, вызванный гневом, отдается в самом сердце. Укоризненный взгляд, строго поджатые губы, угрожающе поднятый палец обязательно заденут и расстроят любящих детей, которые боятся обидеть своего дорогого отца и не желают видеть ничего, кроме улыбки на его лице. О, возлюбленные, когда-то вы тоже были такими. Отрывок из Писания, угроза, прикосновение жезла страданий — и вы со слезами склонялись у ног своего Отца: “Открой мне, для чего Ты состязаешься со мной?” А как сейчас? Можете ли вы спокойно покинуть Иисуса? Спокойны ли вы, осознавая, что покинули Отчий дом? Можете ли вы без тревоги думать о прекращении общения с Иисусом? Можете ли перенести то, что Возлюбленный идет наперекор вам, потому что вы идете наперекор Ему? Не безмятежно ли ваше сердце в то время, как ваши грехи отделили вас от вашего Бога? Мой возлюбленный брат, позволь мне от всего сердца и даже со слезами предостеречь тебя, ибо в твоей жизни видны печальные признаки ожесточенного сердца, коль скоро ты, не видя лица своего Спасителя, можешь спокойно жить.
Пойдем дальше. Когда душой овладевает ожесточение, то грех не вызывает былого огорчения. Брат, ты ведь помнишь, как ты со слезами смирял себя перед Богом, осознав, что совершил проступок. Ты не смог спасть по ночам. Даже драгоценные обещания Бога не могли успокоить Твою взволнованную душу. Ты оплакивал себя самыми горькими слезами и стонал на своей постели: “Я обесчестил Господа, искупившего меня, я поступил вопреки своему званию и любви к Иисусу”. Ваш дух не мог успокоиться даже на следующий день, время не могло исцелить вашу рану. И только когда сам Спаситель утешил вас и вновь очистил вашу совесть Своей драгоценной кровью, ваша душа обрела покой. Мой брат, быть может, недавно ты согрешил намного хуже, чем тогда, но не мучаешься от этого и вполовину от того, как мучался раньше от меньшего греха. Твоя жизнь не так чиста, как раньше, но твое сердце находится в покое, ибо злой дух нашептывает: “Мир, мир”, хотя мира нет. Доктор Престон рассказывал историю об одном человеке, считавшемся верующим, который однажды напился. Он был весьма огорчен своей глупостью, но дьявол подбросил ему искушение: “Сделай это снова, и тогда ты уже больше не будешь расстраиваться из-за этого греха”. Этот человек поддался искушению и с тех пор никогда не сожалел о пьянстве. Он жил и умер как последний пьяница, хотя было время, когда он жил как ревностный верующий. Сделай все возможное, чтобы не повторить греха, если ты уже однажды совершил его, потому что второе падение может стать серьезным препятствием для покаяния и возвращения на прямой путь, ибо привычка скует тебя железной цепью и, крепко держа тебя, затащит вместе с подобными тебе лицемерами в глубины ада. Если мы беспечно болтаем о грехе, оправдываем его, шутим о нем, спокойно смотрим на него в жизни других и не испытываем жгучего стыда за собственный грех, то это является печальным признаком приближающегося, а вернее, уже пришедшего духовного упадка.
А вот и следующая ступенька на лестнице, ведущей все ниже, ниже и ниже к погибели: грех, не вызывающей большой печали, повторяется все чаще. Первый раз человек спотыкается и падает, второй раз он добровольно ложится сам. Сначала грех хватается за человека, потом человек хватается за грех и гонится за беззаконием. Первый раз он был жертвой, на второй он превращается в добровольца. Сперва он пьет чашу по ошибке или принуждению, но затем он приходит на пир Артаксеркса, на котором никто не принуждает пить, и с радостью возглавляет попойку. Сначала он сделал глоток, но вот он, как бык, пьет ведрами. Вначале в его душе была небольшая искра, а теперь разгорелся целый костер, и он заявляет, что это здорово. Человек еще не созрел для того, чтобы предаваться греху открыто, на виду у всего мира, пока он еще скрывает свои беззакония. Он ест хлеб беззакония в тайне. Он пьет, но никто не почитает его за пьяницу. Он предается похоти, но никто не обвиняет его, потому что он старательно заметает следы и предается пороку только тогда, когда его никто не видит. Он жульничает в бизнесе, но никто не поймал его за руку. Его бухгалтерский учет в полном порядке, но концы сходятся с концами только потому, что этот деловой человек наловчился в обмане, он совершает отъявленные кражи, но наводит внешний глянец и выглядит честнейшим человеком, которого нельзя не уважать. В таком состоянии могут оказаться на некоторое время даже сердца детей Божьих, но скорее всего, что те, кто опускается так низко, — лицемеры, не познавшие Божьей благодати.
Затем может последовать еще большее ожесточение сердца: человек не выносит обличений. Он грешил так долго и в то же время был уважаемым членом церкви, что даже прозрачный намек на его грех приводит его в негодование, как будто его кто-то оскорбил. С ним нельзя проводить беседы — он так долго считался верным христианином, что его невозможно ни в чем подозревать. Вы можете обличать собрание в целом, но он был бы признателен вам, если бы вы не обличали никого конкретно. Вы можете говорить об этом грехе в общем в присутствии других людей, но только посмейте один на один наставить его! Чем больше человек любит свой грех и чем больше нуждается в обличении, тем больше он возненавидит друга, который попытается из наилучших побуждений поговорить с ним о его проблеме.
Обратите внимание, что если процесс ожесточения продолжается, то однажды наступает день, когда слово Божие не оказывает никакого влияния на человека: то ли он читает его, то ли слушает, но оно перестало быть для него гласом обличения. Напротив, он всякий раз находит в нем колыбельную и, укачанный в люльке собственного греха, спит вплоть до дня вечной погибели. Вы спросите: “Может ли дите Божие зайти настолько далеко?” Я думаю, мои братья, нет; но сейчас я говорю в общем о всех людях, называющих себя христианами, а с ними это может произойти. Они в конце концов приобретают способность спать на самом краю ада и мечтать о небе в то время, как им был объявлен смертный приговор. Я боюсь, что некоторые из находящихся среди нас так же легко переносят гром Божьего закона, как собака кузнеца удары молота своего хозяина и искры, летящие с его наковальни. Некоторые из вас, кто истинно не обратился, слышали Евангелие на протяжении такого долгого времени и были уверены в своем спасении с таких давних пор, что для вас почти не осталось никакой надежды. Евангелие не имеет никакой силы для вас, вы знаете его так хорошо, а любите так мало. Если бы ваш образ жизни можно было сфотографировать, вы бы не признали его. Когда мы проповедуем против лицемерия, лицемеры восклицают: “Как замечательно! Просто прекрасно!” Когда мы обрушиваемся на тайные грехи, тайные грешники поначалу чувствуют некоторое беспокойство, но вскоре забывают о нем и говорят: “Ах, какая хорошая проповедь!” Они ожесточили свою выю против Слова Божьего, сделали свои лица крепче кремня, а сердца тверже гранита. И теперь они могут ходить в дом Божий, а могут и не ходить, — надежда на то, что слушание Слова принесет им благословение, ничтожно мала, потому что их души ожесточились, поддавшись обольщению греха. Так что же, запретить им использовать средства благодати? Нет, ибо для Бога нет ничего невозможного. Всемогущая благодать Божья еще может вмешаться, и Имеющий силу исцелять по великой любви может проговорить к каменному сердцу и высечь из него, как из древней скалы в пустыне, потоки покаяния.
II. Сейчас мы перейдем к рассмотрению ОСОБОЙ СИЛЫ, КОТОРОЙ ОБЛАДАЕТ ГРЕХ И КОТОРОЙ ОН ОЖЕСТОЧАЕТ СЕРДЦЕ.
Эта сила заключается в обмане. Сердце обманывает, и грех обманывает, и если эти два обманщика составляют сговор, нет ничего удивительного, что человек, как простодушный голубь, попадается в их сеть. Первый шаг, который предпринимает грех, чтобы обмануть верующего, заключается в том, что он говорит: “Ты же видишь, это не принесло тебе никакого вреда. Все шито-крыто: никто не рассказал об этом служителям церкви, члены церкви об этом тоже ничего не знают, да вообще никому ничего об этом не известно. Ты можешь спокойно делать, что делаешь. Ты не совершаешь зла, а если и совершаешь, то только против себя самого”. “В самом деле, — говорит грех, — я не замечаю, чтобы тебе было от этого хуже. В воскресенье ты проповедовал как всегда хорошо и на молитвенном собрании молился как обычно. В семейном поклонении тоже ничего не изменилось. Ясно, грех не причинил тебе вреда. Сделай это снова. Сделай это снова”. И человек забывает, что немедленные результаты греха не всегда видны в этом мире и что, хотя ожесточение сердца нельзя увидеть глазами, от этого оно не становится менее реальным. Если бы человек мог увидеть ожесточение собственного сердца, это было бы хорошим признаком того, что его сердце смягчилось.
А грех продолжает нашептывать: “Для других людей твой поступок — грех, но не для тебя. Ты же понимаешь, что находишься в особой ситуации, тебе позволено то, что другим запрещено. Ты молод, тебя нельзя обвинять в том, что ты несколько небрежно выполняешь свою работу; вот если бы ты был постарше, тогда другое дело”. А если грех хочет обмануть пожилого человека, то он начинает так: “Ты должен позаботиться о себе; ты должен давать больше поблажек себе, чем другие”. Если человек не занимает общественной должности, грех говорит: “Для тебя это не имеет значения. Для дьякона это было бы проблематично, но то, что делаешь ты, никого не касается”. Если идет речь об уважаемом человеке, грех шепчет: “Ты обладаешь таким большим авторитетом, что этот грех ему не повредит”. Можно смотреть на обычные предметы так, что они будут казаться не тем, чем являются на самом деле. Грех знает, как воспользоваться искажающей линзой так, чтобы человек обвинял своего ближнего в каком-нибудь грехе, сурово обличая его, и одновременно совершал тот же самый грех, и, подобно блуднице из книги Притч, поел, обтер рот свой и сказал: “Я ничего худого не сделал” (ср. Прит. 30:20).
Если грех не сможет обмануть человека одним способом, то обязательно попробует другой: “Другие люди, делая это, находятся в опасности, но не ты, потому что ты так рассудителен, у тебя богатый опыт, ты сможешь остановиться, когда поймешь, что пора. Я знаю такого-то и такого-то, который попал в беду, потому что посещал те и те места, но ты можешь смело проходить в те же двери, потому что ты намного умнее него. Твоего сына нельзя было бы подвергать такому искушению, и, конечно, ты бы не хотел, чтобы об этом узнали в церкви, но поскольку ты обладаешь сильной волей и знаешь этот мир очень хорошо, то можешь без всякого вреда делать то, о чем другие и мечтать не смеют”. Нам следует знать, что это величайшая ложь, будто ко греху можно прикоснуться, не причиняя себе вреда, и все-таки многие попадаются на эту уловку: “Я подойду к самому краю обрыва, я посмотрю вниз, я испытаю острое ощущение близкой опасности, затем поверну обратно. Я достаточно близко сойдусь с плохой компанией, чтобы узнать о зле, но я не стану переступать черту даже ради всего мира, я обязательно останусь по эту сторону”. Подобное хвастовство напоминает мне историю женщины, которая хотела нанять хорошего кучера. Три человека предложили свои услуги, и она спросила каждого из них: “Скажите, как близко вы можете подъехать к опасности?” “Мадам, — ответил первый, — я уверен, что смогу легко подъехать на расстояние одного фута”. “Вы мне не подходите”, — сказал она. Второй на этот же вопрос ответил так: “Я могу остановиться на расстоянии одного волоска, мадам, но вы будете в полной безопасности”. “Вы не годитесь”, — сказала женщина. Третий же кандидат на этот вопрос ответил: “Знаете, мадам, я не знаю, потому что я всегда стараюсь объезжать опасности подальше”, и женщина воспользовалась его услугами. Так должен поступать и христианин. Некоторые, обманутые грехом, постоянно пытаются выяснить, как близко они могут подойти к краю пропасти и не сорваться вниз, как близко они могут подплыть к рифам и не сесть на мель, каким грехам предаваться и быть уважаемыми членами церкви. Какой позор, что некоторые из нас виновны в заигрывании с проклятым, которое убило Господа славы.
А иногда грех набирается наглости и заявляет: “Потом ты сможешь легко покаяться в этом. Если ты попадешь в болото, то увидишь, какое оно отвратительное, и стоит тебе только покаяться, ты сразу же получишь прощение”. Подлый предатель превращает истины о благодати в повод для греха. Древний змей издает шипение, которое может исходить только от дьявола: “Бог не прогонит тебя, Он никогда не изгоняет тех, кто принадлежит Ему. Он вскоре посетит тебя Своей милостью и вознесет на вершины духовности, и не важно, как низко ты пал. В отличие от других, ты ничем не рискуешь, потому что вечный замысел Бога хранит тебя от полной гибели, поэтому можешь пить яд — ты не повредишь себе, можешь наступать на скорпионов — они не ужалят тебя”. “Праведен суд на таковых”, — говорит апостол, то есть на тех, кто использует истину о благодати для оправдания безнравственности. Дитя Божие испытывает шок при мысли о том, что любовь Бога можно превратить в повод ко греху. Когда у маленького мальчика появилось искушение залезть в чужой фруктовый сад, друг сказал ему: “Ты можешь спокойно сделать это: твой отец так любит тебя, что он не станет тебя наказывать”. “Нет, — ответил маленький человечек, — именно поэтому я не буду ничего воровать из чужого сада. Этим я огорчу своего отца, который так любит меня”. И все же греховный обман так силен, что он может обратить лучший мотив для стремления к святости в повод для противления Богу. Мои дорогие друзья, все это кажется мне очень важным, но именно поэтому я не могу изъяснить вам эти истины так, как хотел бы, так, чтобы вам все стало понятно. В то же время я чувствую, что некоторые из вас, называющие себя христианами, поддались обману греха, и он тайно воздействует на ваши души, пытаясь отвратить вас от Бога, от ненависти ко греху и от любви к Иисусу Христу.
III. Однако, я перехожу к ЛЕКАРСТВУ, О КОТОРОМ ГОВОРИТСЯ В ТЕКСТЕ.
“Наставляйте друг друга...” Нам также сказано, когда это делать: “...каждый день”, и когда начать это делать: “...доколе можно говорить: “Ныне””. Вне всяких сомнений, многие верующие были бы спасены от больших грехов, если бы в церквах люди больше наставляли друг друга в силе Святого Духа. Обязанность наставлять лежит в первую очередь на пасторе и служителях церкви. Мы поставлены в церкви заботиться о благе ее членов, и наша задача заключается в том, чтобы и на собраниях, и в частном порядке, в той мере, в какой позволяют обстоятельства, каждый день наставлять верующих. И особенно когда мы видим, как безразличие начинает проникать в души людей и как кто-то сбивается с Божьего пути, мы должны серьезно поговорить с ними. Эта обязанность лежит на всех вас: “Наставляйте другу друга каждый день...” Родители должны проявлять внимание к детям. Вы не выполните до конца своего отцовского долга, если, увидев своего сына (не важно, является он членом церкви или нет) ступающим на неверный путь, не скажете ему несколько слов в назидание. Вы, матери Израиля, не станете истинными матерями церкви, пока не будете присматривать за своими младшими сестрами, чтобы они держались подальше от греха. То же самое относится к учителям воскресной школы и их классам. В нашей церкви столь многие стали ее членами после занятий в воскресной школе, что я имею право просить учителей особенно серьезно подойти к выполнению этой обязанности. Стремитесь не только к тому, чтобы ваши дети обратились, но и к тому, чтобы после своего обращения они были как сады при потоках вод, чтобы никто не завял, но чтобы благодаря вашей чуткой заботе у них появились все добродетели Святого Духа. Наставление — дело и наших старейшин. Вы, чьи седые головы напоминают нам о вашей опытности и чья опытность принесла вам мудрость и знание, вы можете использовать свое превосходство в годах для того, чтобы с любовью и терпением наставлять молодых. Вы можете говорить так, как более молодые среди нас говорить не могут, ибо вы можете рассказать о том, что пережили и с чем сталкивались в жизни. Возможно, вы можете даже поведать о том, как страдали по собственной вине. Все вы без исключения, богатый вы или бедный, должны проявлять заботу о душе ближнего. Не говорите: “Разве я сторож брату моему?”, но стремитесь принести благо своему брату через наставление. Я надеюсь, что среди членов нашей церкви общительность будет возрастать, хотя до сего дня у меня не было повода жаловаться. В некоторых церквах членов наставлять невозможно, потому что они не знакомы друг с другом: они похожи на куски льда, которые плавают рядом, но не имеют друг ко другу никакого отношения. Так быть не должно. Уже один факт церковного членства, участия в одной Вечере, как мне кажется, не только дает право каждому человеку наставлять и быть наставляемым, но и возлагает на него обязанность заботиться о душе ближнего. Я совсем не призываю забыть о социальных различиях — я убежден, они должны существовать, пока не придет Господь. Но в церкви Божьей общее членство и братство, по крайней мере, тогда, когда вы собираетесь здесь, должны преобладать над социальными различиями. И как в армии Кромвеля можно было услышать, как рядовой беседует с майором возле костра, а младший офицер спорит с полковником, так должно быть и среди нас: мы должны чувствовать, что едины во Христе, что, хотя мы и признаем различие между людьми в общественной жизни, в духовной жизни мы все же настолько озабочены благополучием ближнего и благоденствием всего тела Христова, что мы внимательно и молитвенно наблюдаем друг за другом, наставляя друг друга каждый день. И в такой церкви, как наша, мы особенно нуждаемся в этом. Что мы, горстка служителей, можем сделать для вас — трех тысяч членов? Если вы не будете проявлять заботу друг о друге, кто это сделает за вас? Я благодарен Богу за то, что этой обязанностью в нашей церкви не пренебрегают полностью, но я хотел бы призвать к еще большему усердию в этом деле. Возможно, вы знаете брата, который сбился с пути, не рассказывайте об этом больше никому, поговорите с ним один на один. Вы знаете, что духовная жизнь сестры приходит в упадок, но не говорите об этом с соседями и даже не бегите сразу к нам, служителям, но лучше проверьте свое собственное сердце, а затем постарайтесь поднять ее на ноги в духе кротости, помня о том, что вы сами подвергаетесь искушению. И если мы не будем так поступать, то на всю церковь ляжет пятно позора. Раз нас так много, то среди нас не может не быть лицемеров. И как наша церковь может не свернуть с истинного пути, если не благодаря постоянному бодрствованию? Мы не хотим позора, не желаем очернить имя Христа великими падениями, поэтому давайте будем поддерживать друг друга. Как приятно и как блаженно отвратить брата от заблуждения, и нет лучшей награды за такой труд, чем защита имени Христа от позора и спасение души от смерти, и покрытие множества грехов.
IV. И наконец, ПРЕДПОЛОЖИМ, ЧТО ЧЬЕ-ТО СЕРДЦЕ ОЖЕСТОЧИЛОСЬ: ЧТО ТОГДА?
Как правило, когда мы теряем чуткость ко греху, мы не просим брата обличить нас, хотя было бы неплохо, если бы мы могли довериться какому-нибудь близкому другу и получать от него время от времени мудрый совет. Некоторые из нас находятся в таком положении, что некому наставить нас, мы сторожим виноградник и никто не решается что-то сказать нам. Наши враги, однако, очень хорошо справляются с этой задачей, нисколько не заботясь о наших оскорбленных чувствах, и часто сообщают нам неприятную, но нужную правду, тем самым принося нам благо. Мы должны благодарить Бога за враждебность некоторых людей к нам — никак иначе они бы послужить нам не смогли. Но если христианин лишен даже такого горького лекарства, что тогда? Предположим, кто-то идет по кривой дорожке. Что делать? Но нужно ли мне говорить: “Предположим...”? Будем откровенны, друзья, спросите себя: разве многие из нас не становятся все более беспечными и бесчувственными? Разве я не слышу, как честные люди говорят: “Нет надобности предполагать, мы на самом деле сошли с прямого пути”. Собрания стали для вас скучными, они не так интересны, как раньше, хотя проповедник тот же самый! Вы почти никогда не появляетесь на молитвенных собраниях, а даже если и приходите, то ваше сердце не горит молитвой к Богу. Ваши тайные молитвы хромают на оба колена, Библию почти не открываете, общение со Христом уходит в прошлое. Вы читали о святой радости и восторге в жизни других людей, но сами уже не испытываете их. Да не будет такого с вами! Иногда я желаю, чтобы меч пронзил мое сердце, вызывая боль и мучение. Как ужасно находиться в бесчувственном оцепенении — это проклятие! О, если бы наши сердца были разбиты! Разбитое сердце — это благословение. Лучше чувствовать отчаяние, чем вообще ничего не чувствовать. Поэтому я не стану говорить: “Предположим...”, а лучше скажу: “Как это бывает со многими...”
Так что же нам делать? Братья мои, давайте постараемся ощутить, какое это зло: маленькая любовь к Иисусу, небольшая радость в нашем драгоценном Иисусе, редкое общение с нашим возлюбленным духовным Мужем, нашим Господом. Устыдись своих путей, о дом Израилев! Закройте свои лица, мужи и братия, и перестаньте хвалиться. Оденьтесь во вретище! Посыпьте голову пеплом! Начните истинный Великий Пост в своей душе, оплакивая ожесточение своего сердца. Не прекращайте этот плач! Вспомните о том, где вы впервые получили спасение. Немедленно идите ко кресту. Там, и только там, ваш дух будет оживлен. Там повешен Спаситель! В Нем была жизнь десять, двадцать лет назад, когда вы впервые взглянули на Него, в Нем есть жизнь и сейчас. Даже если вам кажется, что ваш духовный опыт был иллюзией, а ваша вера была поддельной, Христос все равно остается Спасителем. Он пришел в мир спасти грешников, и если вы не святой, значит, Он пришел спасти вас. Идите к Нему такими, какие вы есть. Давайте, братья мои, начнем с чистого листа. Давайте вернемся на исходную позицию. Давайте вновь положим основание. Давайте вспомним слова песни:

Ты кровь пролил, и Ты позвал,
И лишь поэтому я знал:
Могу, как есть, прийти к Тебе,
И Ты поможешь мне в беде.

И не важно, как сильно очерствело наше сердце, каким бесчувственным и мертвым оно стало, давайте придем к Нему в своих отрепьях, нищете и осквернении и падем ниц перед Его могучим крестом. “Несмотря на весь мой грех и ожесточение сердца, — пусть скажет каждый верующий, — я верую в то, что Иисус умер за меня”. Обхватите крест, поймайте предсмертный взгляд Христа, очиститесь в Его крови. Это вернет вам первую любовь, это возродит прежнюю святость веры и вернет к жизни былую чуткость души!
Обращаясь к тем, кто думает, что еще не пережил обращение, кто сильно ожесточился, кто боится, что уже никогда не сможет смягчиться и покаяться, я призываю вас: придите к Иисусу, вы, самые падшие из людей! Да поможет вам Святой Дух повиноваться этому призыву! Уставшие, обремененные, придите к Иисусу! Черные, грязные, жестокосердые, придите к Иисусу! Он всегда может спасать тех, кто приходит к Богу через Него. Мы еще не в аду, железные врата еще не закрылись, страшный засов еще не стал на свое место. Есть надежда, потому что есть жизнь, есть надежда, потому что есть обещание, есть надежда, потому что есть Спаситель на кресте. Есть надежда для меня, для вас, для всех нас, только если мы смиренно придем к месту милости и примем Христа как все во всем для себя. Да поможет нам Бог так поступить во имя Христа. Аминь.

 

Чарльз Сперджен