BAPTISM - A COVENANT WITH GOD

In Scripture baptism focus ( Mark 16.15-16 ). This is a necessary condition for salvation. Also refers to the importance of baptism, of the conditions under which it may be, on the form of baptism.

 

The origin of baptism

The great prophet and Messenger of God, John the Baptist in his time, started to call people to repentance and baptism by full immersion in water ( Matt 3.1, 5-6 ).

Jesus did not need baptism because it had no sin, but was baptized to show us an example ( Matthew 3.13-17 ). "To fulfill all righteousness" means to accomplish what God has commanded to execute people. He therefore, taking an image of a person who made it.

John also explains:

I did not know him; but he came to baptize in water, that it was revealed to Israel.

John 1.31

Jesus himself was baptized during the life of John, although he himself was not baptizing but his disciples ( John 4.1-2 ).

 

Conditions for the acceptance of baptism

Before the baptism of Jesus ' disciples should he wish to teach people to respect everything that He commanded       ( Matthew 28.18-20 ).

The word "everything" includes teachings:

- about repentance of sins

- about being born again

- about obedience to all the commandments of the Lord

 

Obligatory condition – FAITH  ( Mark 16.16 ).

People need to believe in God as creator and lovefull of the heavenly father, and faith in Christ as the son of God and personal Savior. It is a living faith, the love of God and neighbor.

Baptism for the sake of form. It must be accompanied by sincere repentance. Observance of the commandments without faith will serve to baptized the condemnation. Therefore, the baptism of infants is wrong.

Peter talked about repentance in his preaching ( Acts 2.36-41 ). Under the influence of preaching Filippa, men and women were baptized ( Acts 8.12 ). But here it not said the children.

Nowhere in Scripture does not give examples of the baptism of children, because they are not relevant are the conditions specified in the Scriptures. Experience which had Philip and Ethiopian

( Acts 8.35-38 ) shows the need for a personal confession of faith in personal salvation.

The Scripture does not say anything about godfathers and godbrothers responsible for the not-aknowledge child. THEREFORE, BAPTIZED WITHOUT FAITH IS NULL AND VOID.

In Ephesus 4.5 refers to the one baptism. "One baptism"-means that it is uniform, different both in form and in spirit. If they baptized adults, who repented, believed-hit people, and someone else baptizes babies, it's not the same baptism. HAVE A FAKE COIN - STILL DO NOT HAVE ANY.

Where said about baptism ( Acts 15-16.14 - Lydia and her home ) does not hold - but that baptized children, to the "home" here does not include children. Also in the Church. In 30-33 baptized adults only.

BUT SALVATION EXTENDS TO THE CHILDREN OF BELIEVERS PARENTS.

Otherwise your children would be unclean, but now they are holy.

1 Corinthians 7.14

Save the children is ensured by their innocence. Jesus Christ spoke of them that "such is the Kingdom of heaven"       ( Mark 10.13-16 ). Also need the blessing of children, and the prayer of the children.

 

The meaning of baptism

First of all, it is a sign of treatment  (1 Pet. 3.21 ). This means that we are going to live in good conscience, do good regardless of the circumstances in which we find ourselves.

It indicates the death and resurrection of Christ  ( Col 2.12 ).  As Christ died and was resurrected, and we die to sin        ( burialed carnal human ) and RESURRECT BOTH BUT NEW MAN (spiritual), for a life of good and righteous, by the will of God.

AND TO THIS WE CAN PREPARE ONLY THE BIBLE - THE WORD OF GOD.

By baptism we give God the promise belong to Him and love him, and God accepts us in number of loved children.

So, what are you linger? Rise, baptize and wash thy sins, calling on the name of the Lord Jesus.

Acts 22.16

And will you father, and you will be My sons and daugthers, says the Lord Almighty.

2 Corinthians 6.18

AMEN

СМЯГЧЕНИЕ СЕРДЕЦ

А на дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления, и они воззрят на Него, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем, как рыдают об единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце. В тот день поднимется большой плач в Иерусалиме, как плач Гададриммона в долине Мегиддонской.
Захария 12:10-11

ЖЕСТОКОСЕРДИЕ — величайшее бедствие и отвратительнейшее зло. Оно существует не только во внешнем мире, но и во многих людях, часто бывающих во дворах дома Божьего. Под религиозными ризами у многих скрывается каменное сердце. Бывает так, причем нередко, что люди принимают водное крещение и принимают участие в вечере Господней, не пропускают проповеди Слова и даже, пусть формально, но все же исполняют свой религиозный долг, однако, при этом их сердце остается каменным. В таком сердце нет биения духовной жизни, нет никакого духовного чувства. Ничто доброе не выходит из него, оно бесплодно, как может быть бесплоден камень. Молитва без желания, хвала без чувства, проповедь без ревности по Боге... Представьте вырубленное из мрамора сердце. Оно холодно и безжизненно, подобно ему, холодны и безжизненны каменные сердца людей. Безразличие, равнодушие, апатия суть симптомы смерти. Жестокосердие фараона предвещало ужасную его кончину. Когда каменеет сердце, падает молот мести.
Многочисленны и велики преимущества, связанные с кротостью духа. Великодушие есть характерная черта доброго человека. Духовная отзывчивость привносит жизнь и чувство во всякое христианское дело. Кто молится прочувственно, тот молится воистину. Кто славит и благодарит Бога с почтением, тот славит и благодарит благоугодно. Кто проповедует сердцем, согретым любовью, тот пьет из источника подлинного красноречия. Сокровенного сердца человек, человек духа умиленного и отзывчивого, трепещет от слова Божьего, что драгоценно перед Богом.
Я знаю, что в этом вы согласны со мной. По крайней мере, некоторые из вас действительно склонны думать так, ибо стремятся обрести дух умиленный и сокрушающийся. Некоторые из вас, размягченные благодатью свыше, склонны обвинять себя в жестокосердии. Но человек в отношении себя не является лучшим из судей. Вот почему судящие себя часто ошибаются в своих суждениях. Заметьте, человек, сокрушающийся оттого, что не сокрушается, сокрушается всех больше. Кто чувствует себя бесчувственным, тот, наверное, самый чувствительный. Где оплакивают свое жестокосердие, там, думаю, жестокосердия почти нет. Кто видит свое бездушие, тот не бездушен. Кто опечален тем, что сердце его из камня, разобравшись спокойно, постигнет, что оно вовсе не каменное, иначе где бы поместилась его печаль о собственном жестокосердии? Но как бы там ни было, сейчас я обращаюсь к тем из вас, кто молится о том, чтобы скорбеть о грехе. Так записано в заповеди благодати: “И дам им сердце единое, и дух новый вложу в них, и возьму из плоти их сердце каменное, и дам им сердце плотяное”. Молю Бога, чтобы это произошло с вами сегодня. Цель этой проповеди — показать, как можно получить кротость духа, и как производится и поддерживается в сердце евангельская скорбь о грехе. Мне хотелось бы изложить суть простого способа, с помощью которого можно оживить внутреннего человека, сделать его чувствительным и умиленным, исполненным теплых чувств, пылких воздыханий и крепкой любви к Господу Иисусу Христу. Во время проповеди я прошу вас молиться следующим образом: “Сердце умиленное сотвори во мне, Боже, и дух сокрушенный обнови внутри меня”.
Итак, вернемся к рассматриваемым нами стихам. Их изучение сегодня особенно уместно, ибо оно добавляет силы учению, которые мы преподаем ныне. Заметим, во-первых, что святое умиление есть результат воздействия свыше. “А на дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления”. Во-вторых, святое умиление воистину вызывается воззрением веры: “И они воззрят на Него, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем”. И, в-третьих, святое умиление, возникшее таким образом, ведет к великой скорби о грехе: “И будут рыдать о Нем, как рыдают о единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце. В тот день поднимется большой плач в Иерусалиме, как плач Гададриммона в долине Мегиддонской”.
I. Сначала обратим внимание на то, что СВЯТОЕ УМИЛЕНИЕ, ПОБУЖДАЮЩЕЕ ЧЕЛОВЕКА СКОРБЕТЬ О ГРЕХЕ, ЕСТЬ РЕЗУЛЬТАТ ВОЗДЕЙСТВИЯ СВЫШЕ. Падший человек не способен обновить свое собственное сердце. Разве может камень самостоятельно превратиться в воск, а гранит размягчиться и стать глиною? Только Господь, сотворивший небо и землю, способен обновить дух человека. Силы, способной заставить скалу нашего естества изливаться потоками покаяния, в самой скале нет и в помине.
Эта сила пребывает во всемогущем Духе Божьем, и то, что Ему угодно проявить эту силу, служит добрым предзнаменованием. Не бездействует Дух Божий, подающий жизнь и умиление. Вначале Он носился над водою и силою Своею произвел устройство из неустройства. Этот же Дух в наше время предается размышлениям о наших душах и приводит неустройство нашего естественного состояния к свету, жизни и послушанию. Вот в чем упование нашего погибшего естества: Иегова, сотворивший нас, способен и обновить нас! Разве наши обстоятельства не подвластны Ему? Есть ли что трудное для Господа? Разве умалился Дух Господень? Он может заставить жернов умилиться от избытка чувств, растопить железо и медь и заставить их плакать потоками слез. Господь исполняет человека новой жизнью, новым восприятием и переживанием. “Бог расслабил сердце мое”, — говорит Иов, и в хорошем смысле этого слова так оно и есть. Святой Дух делает наше сердце подобным воску и накладывает на него Свою священную печать. Помните, вы, сердца твердокаменные, что именно здесь пребывает ваше упование. Сам Бог, пред Которым тают ледяные горы северных морей, обяжет вашу душу пред лицом Его любви уступить в упорстве и неверии. Ничто, кроме труда Божьего внутри вас, неспособно на такое. “Должно вам родиться свыше”, — то есть, вам надлежит возродиться и обновиться в духе. Чтобы вам возродиться, в вас должен потрудиться Дух Божий. Он может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму, однако, если Он не потрудится над нами, мы останемся мертвы и бесчувственны. И теперь я чувствую действие Его силы: Он подвигает вас возжаждать Его Божественного труда, и при этом благом пожелании Его работа уже началась.
Далее обратим ваше внимание на следующее обстоятельство. Поскольку это святое умиление происходит от Духа Божьего, то оно полностью производится в сотрудничестве с Отцом и Сыном. В рассматриваемых стихах мы видим три ипостаси Божьей. Бог-Отец говорит: “А на дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления”. Святой Дух, Дух благодати изливается на людей и побуждает их обратиться к Тому, Которого они пронзили, то есть, к Сыну Божьему во плоти. Таким образом, Святой Дух, проистекающий от Отца и Сына, исполняет цель Отца, указывая на Сына и достигая тем самым человеческих сердец. Небесный Отец посылает Святого Духа, и Он свидетельствует о Сыне Божьем, так что люди начинают скорбеть о грехе. Мы веруем в Святую Троицу благословенного Бога и в то, что Бог един. Мы видим различные действия этих Божественных ипостасей и вместе с тем понимаем, что все Они суть одно и трудятся ради одного, а именно, ради того, чтобы в нас безраздельно царила благодать, избавляя от естественной неспособности к раскаянию и заставляя скорбеть оттого, что мы согрешаем. Святой Дух действует самостоятельно, но в полном согласии с Отцом и Сыном, Он изменяет душу человека в совершенном союзе с Ними. Стало быть, наблюдая, как Святой Дух смягчает и трогает ваше сердце, не думайте, что Отец отвернулся от вас, ведь это именно Он послал Святого Духа, чтобы умилить вас. И мысли не допускайте, что вы придете с покаянием в грехе и поклонитесь в скорбях в подножии Спасителя, а Христос Иисус отвергнет вас! Нет, нет и еще раз нет, поскольку именно Он послал Дух благодати, чтобы привести вас к покаянию и побудить испытать скорбь по тому злу, которое вы наделали. Славный единый Бог, сотворивший небо и землю, трудится в ваших сердцах именно тогда, когда Святой Дух действует в вас, изливаясь “духом благодати и умиления”.
Святой Дух действует невидимо, тайно. Воспринять Его дела плотскими чувствами невозможно, поскольку о Его действиях надо судить духовно. Когда Дух Божий излился в день Пятидесятницы, тотчас явились разные знамения, например, внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и разделяющиеся языки, как бы огненные. Однако это были только внешние знамения, Сам же Дух действовал загадочно и таинственно. Дух, как ветер, невидим, однако, видимы Его дела. Святой Дух нисходит, как роса, которая в мягкой тишине освежает нежное растение. Дух творит Свое благое дело не при звуке трубы и не приметным для людей образом. Его труд есть одна из загадок и тайн, которые никому из человеков не дано истолковать. Кто чувствует побуждения Святого Духа, знает, что внутри начинает твориться нечто необыкновенное, но то, что в действительности происходит в нем, или Кто действует в нем, ему неведомо. Вот почему не ждите признаков того, что Дух говорит с вами. Не удивляйтесь, это может происходить с вами теперь, а вы о том и не подозреваете: “Бог говорит однажды и, если того не заметят, в другой раз”. Плоды Святого Духа воспринимаются человеческим сердцем через сознание, хотя и не всегда приписываются их подлинному Творцу. Многие, выражаясь словами нашего гимна, “диву даются, лишившись бессердечия”.
Человеку неведомо, как обновляется его дух, как его сердце становится умиленным, просто ему хочется слушать и постигать Евангелие. Он чувствует, что Благая Весть касается его, как никогда прежде, но не ощущает тех “невидимых” уз любви, которые тянут его к Спасителю. Вскоре такой человек, еще не поняв действия свыше, восклицает: “Это перст Божий”. Замечательнейшим образом описал г-н Буньян в притче об огне действие Святого Духа. Враг пытался погасить огонь веры, но кто-то все время подливал в огонь масло. Подливающего масло видно не было, он, находясь в другой комнате, все же давал достаточно пищи огню. Огонь виден, но Возжигающего огонь никто не видит. Дорогие мои, во время проповеди Дух Божий может трудиться в вас, но этот труд не будет сопровождаться ни чудесными знамениями, ни голосами, ни видениями. Он посетит вас не громом и землетрясением, не сильным гласом, бурею и вихрем и пламенем всепожирающего огня, но “веянием тихого ветра”. Хотя Он может трудиться во всех и каждом из присутствующих здесь, ни один из вас не увидит этого в собрате. Я надеюсь, что ныне Он будет действовать во многих, ибо много молитв вознеслось к Нему.
И все же невидимое действие Духа можно увидеть по Его плодам, поскольку плоды Духа по-настоящему обильны. В наших стихах говорится о “духе благодати и умиления”, под которым следует понимать сострадание и умиление, которые Он производит в душе. Человек отныне жаждет обретать милость благодать Божью. Он перестает быть гордым, становится умиленным. Святой Дух приводит человека в такое расположение духа, в котором благодать Божья может действовать в нем. Самоправедность человека препятствует действию Духа. Полагать, что благодать может уживаться с самоправедностью — значит строить не на том основании. Милость и награда за добродетель не сочетаются, как не сочетаются лед и пламень. Бог никогда не подаст вам, если вы станете притязать на что-то по якобы заслуженному вами праву. Только тому, кто осознает свой грех, даруется прощение. Бог производит работу любви там, где может ковать молот Слова Божьего. Когда, отложив самоправедность в сторону, вы воскликните: “Боже! будь милостив ко мне грешнику!”, тогда идите восвояси оправданным. Но для этого необходимо, чтобы Дух благодати даровал нам благодатью милости Свои. Мы столь развращены, что не способны принять этот дар, если только Бог не подаст нам “благодать на благодать”. Благословлен час, когда Дух Божий находит на нас как Дух благодати, и производит в нас умиление, побуждающее в дальнейшем ценить и искать благодать Божью в большей мере. Сама благодать освобождает себе место в сердце, чтобы войти в него и продолжить там Свой труд.
В стихах, прочитанных перед проповедью, говорится также и о том, что Бог изливает “дух умиления”. Под этим надо понимать порождение желаний и устремлений, которые находят свое выражение в молитве. Когда Святой Дух совершает работу спасения в сердце человека, то человек как бы приступает к крышке ковчега откровения с частыми и пылкими молитвами. Слова его молитвы могут быть несвязными и путаными, человек может запинаться, но при чем здесь изысканный стиль? Вздохи, слезы, учащенное дыхание и очи, возведенные к небу — вот истинные молитвы, и они для Бога важнее красноречивых слов. Братья, мы — немощные проповедники, нам не дано заставить людей молиться. Можно составить молитвослов и читать молитвы по книге. Можно заставить людей читать определенные молитвы в определенное время, но заставить их воздыхать, плакать, волноваться и устремлять очи к небесам невозможно. Здесь нужен Дух Божий! Ребенок учится формальной молитве на коленях своей матери, он может повторять ее всякий день, пока не состарится. И может случиться так, что, молясь всю жизнь, такой человек не помолится ни разу в жизни. Только Дух Божий способен исторгнуть из нас мольбу и вздох. Я уверяю вас, что с земли без вмешательства Духа Божия не вознеслось ни одной молитвы, угодной Богу. Но вот вопрос, изливается ли “дух умиления” сейчас на вас? Слышны ли стоны, крики, воздыхания: “Господи, спаси меня, иначе я погибну! Даруй мне Христа, иначе я умру”? Если так оно и есть, то вы вошли под покров священного излияния, которое обещал Господь: “На дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления”.
Но все вышеперечисленное только начало умиления, порождающего скорбь о грехе. Осмелюсь утверждать, что именно отсюда грешнику надлежит ожидать помощь. Вы, стремящиеся ощутить Бога и неспособные ощутить Его, и не ощущающие, возвращайтесь на твердыню, чтобы обрести подкрепление для жизни от Бога Живого! Тот, Кто в день творения создал человека из праха земного, вдунул в лице его дыхание жизни (“и стал человек душею живою”), способен обновить душу и даровать чувство, естественное для новой жизни. Больше помышляйте о Святом Духе, поскольку Он может побудить вас жить истинным чувством. Только Бог, а не вы сами, может сотворить в вас чуткое сердце. И даже не пытайтесь сначала обновить свое сердце, а в дальнейшем прийти ко Христу ради спасения, ибо обновление сердца, творимое Святым Духом, и есть спасение. Обратитесь ко Христу, как есть, исповедуя все свое жестокосердие, признавая свой грех и упрямство. Признайте все это, а затем предайтесь в руки Духа, Который может справиться с вашим жестокосердием, одновременно прощая грехи. Святой Дух соделает ваше сердце чувствительным, как чувствительна зеница ока, и побудит вашу совесть сделаться живой, как открытая рана, которая ощущает малейшее прикосновение. Бог милует нас возможностью обращаться к Нему, а не к себе, за всем этим. Надеяться извлечь духовное чувство из плотских помышлений все равно, что выжать сок из камней побережья. Тот, Кто может оживить сухие кости, может побудить ожесточенного сердцем скорбеть о грехе.
II. Теперь позвольте мне приступить к сути учения: СВЯТОЕ УМИЛЕНИЕ И СКОРБЬ О ГРЕХЕ ВОЗНИКАЮТ У ТОГО, КТО С ВЕРОЙ ВЗИРАЕТ НА ПРОНЗЕННОГО СЫНА БОЖЬЕГО. Подлинная скорбь о грехе приходит не без воздействия Духа Божьего, но даже Дух самого Бога, чтобы произвести в нас подлинную скорбь о грехе, должен прежде побудить нас воззреть на распятого Иисуса. Подлинной скорби о грехе быть не может, пока не подъемлешь взор на Христа. Прекрасно сказал об этом один из древних: “Глаза сотворены, по крайней мере, для двух действий: во-первых, чтобы смотреть, и, во-вторых, чтобы плакать”. Глаза, взирающие на Пронзенного, суть глаза, оплакивающие Его. O душа, когда ты приходишь взглянуть на Того, на Которого должны взирать все, на Того, Которого пронзили, тогда ты скорбишь о том, о чем должны скорбеть все, то есть о грехе, распявшем нашего Спасителя! Не бывает покаяния без покаяния у подножия Креста. Покаяние в грехе, пренебрегающее Христом, есть покаяние, в котором нужно каяться. Если вообще скорбь о грехе при таком покаянии и можно назвать покаянием, то и дикий виноград можно назвать виноградом, хотя в действительности дикий виноград не имеет ни качества, ни достоинства гроздей истинной виноградной лозы. Только евангельское покаяние есть приемлемое покаяние. Его сущность состоит в том, что оно заставляет взглянуть на Того, Кого пронзил твой грех. Скорбь о грехе без веры во Христа — это кость без мозга. Такая скорбь мертва, она никогда не даст благословения к жизни. Это буря в душе с громом и молнией, но без дождя. Боже! Спаси нас от простых угрызений совести! Эти угрызения производят смерть.
Отметьте, везде, куда бы ни снисходил Святой Дух, Его присутствие всегда побуждает душу взирать на Христа. Человек никогда не обретал Духа Божьего ко спасению, кроме как для того, чтобы обратиться ко Христу в скорби о грехе. Вера и раскаяние вместе рождаются, вместе живут и вместе расцветают. Что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Никому не дано каяться в грехах без веры в Иисуса и веровать в Иисуса без покаяния. Итак, взгляните с любовью на Истекающего кровью на кресте вместо вас и вы найдете в Его очах прощение, и сердце ваше растает. Как замечательно, что все наши злодеяния можно исправить послушанием единственному предписанию: “Ко Мне обратитесь, и будете спасены, все концы земли”! И все же ни один человек не взглянет на Христа распятого до тех пор, пока Дух Божий не побудит его поступить так. Также и Он ни в ком не станет трудиться к спасению, если тот не уступит Его действиям и не взглянет на Иисуса.
Я хочу обратить ваше внимание на то, что взгляд на Того, Которого пронзили, удивительно дорог Богу. Рассмотрим замену личного местоимения в середине стиха: “...изолью дух благодати и умиления, и они воззрят на Меня, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем”. Глагол “изолью”, стоящий в первом лице и местоимения “Него” и “Нем” в третьем лице касаются одной Личности. Я не придаю этому никакого особенного значения и не пытаюсь вывести из этого какое-либо учение. Вместе с тем, прошу заметить следующее: читая этот стих с определенными представлениями о единстве Сына и Отца, о союзе Бога с человеком в ипостаси Господа Иисуса, мы находим употребление вышеописанных грамматических категорий абсолютно верным, и понимаем, почему, говоря об одной и той же Личности, в одном случае был употреблен глагол первого лица, а в другом — местоимение третьего лица. С точки зрения чуждых учений это место из Писания может показаться словесной окрошкой. Поучительно заметить, что Господь не употребляет фразу: “Они воззрят на Него, Которого пронзили”, ибо Он не может говорить о Себе в третьем лице, и появляется на сцене как отдельная Личность. Либо Отец говорит здесь о Себе как о Пронзенном в Своем Сыне, либо Господь Иисус Христос Сам говорит пророческим духом о Себе, указывая на взоры веры и покаяния, которые направлены на Его святую Личность. Эти взоры скорбящей веры столь угодны Христу, что Он упоминает о них так, словно Сам взирает на Себя: “Они воззрят на Меня, Которого пронзили”. Ничто так не угодно Иисусу, как взоры верующих в Него людей. На каждом этапе истории взоры верующих глаз драгоценны Христу. “Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста! пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих”, — говорит Жених в небесной песне. Воистину, уже один взор кающихся глаз, полных слез, драгоценен Христу. Он говорит: “Я увижу его и призрю на него”. Никому не дано увидеть наши взоры веры, кроме Христа Иисуса, и не требуется, чтобы кто-то еще видел их! Разве это не касается отношений только нашей души и нашего Господа? Предвидя подобные взоры, Он в этом стихе пророчествует о них. На эти взоры Он смотрит с довольством, почитая их неким воздаянием за подвиг Своей души. Взоры веры и слезы покаяния перед нашим Господом Иисусом суть драгоценности. Он радуется и об одном кающемся грешнике, и ангелы взирают на Его радость. Дорогие сердца! Если сегодняшним утром, сидя на этих скамьях, вы обратитесь с верой ко Христу, принимая Его как спасение от Бога, то исполнится обетование пред очами Молвившего: “Они воззрят на Меня, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем”. Он будет доволен вашей верой, ибо Он призывает уверовать, Он принимает веру, Он вознаграждает за веру. Взирая на Иисуса, мы обретаем радость и радуем Его. Будучи любящим и милостивым, Он благоволит ко всякому, кто обращается к Нему и принимает Его благодать. Его подняли на древо, чтобы всякий взирал на Него. Его пригвоздили ко древу, чтобы Он стал вечным зрелищем. Его сердце пронзили, чтобы все увидели Кровь и Воду, два целебных средства. Благословенные взоры, порождающие в нас умиление сердца, суть взоры на пронзенного Иисуса. На этом я хочу немного остановиться. Речь идет о трогающих сердце взорах на Иисуса не только в качестве Бога, но в качестве Господа и Бога, распятого вместо нас. Когда мы видим Господа пронзенным, пронзают и наше сердце. Когда Господь открывает нам Иисуса, мы начинаем открывать свои грехи. Мы видим, Кто был Тот, Кого пронзили, и это порождает скорбь в глубине нашей души. О, дорогие души, приблизимся к подножию Креста, и заметим, Кто был Тот, Кого пронзило копье римского воина. Взгляните на Его бок и обратите внимание на страшное, глубокое ранение, проникающее в сердце. Оно-то и привело в движение двойной поток. И сотник воскликнул: “Воистину Он был Сын Божий”. Тот, Кто по Своей природе есть Бог, сущий над всем, ибо “Без Него ничто не начало быть, что начало быть”, принял образ раба, сделавшись подобным человекам во всем, кроме греха. И по виду став, как человек, Он смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной. На кресте умер именно Он! Тот, Кто был бессмертен, сошел с небес, чтобы умереть! Тот, Кто обладал всякой славой и властью, умер; но именно Он и умер! Он был само умиление и благость; но именно Он и умер! Беспредельную Благость повесили на древо! Безграничное благословение пронзили копьем! Какая трагедия сравнится с этой! Какой бы черной ни казалась неблагодарность человека в ином, здесь его неблагодарность чернее черного! Как бы ужасно ни ярилась злоба против добродетели, эта злоба самая жестокая! Воскликнув: “Это наследник; пойдем, убьем его”, — преисподняя превзошла всякое злодеяние. Бог жил среди нас, и человек отверг Его. Коль скоро человек мог пронзить своего Бога и убить своего Бога, он и пошел на это гнуснейшее преступление; коль скоро человек убил Господа Христа и пронзил Его копьем, он и показал, что сделает то же самое и с Самим Вечным, если бы Тот пришел к нему. Всякий человек в глубине души Богоубийца. Он был бы весьма доволен, если бы не было никакого Бога. Человек говорит в сердце своем: “Нет Бога”. Если бы рука его могла проникнуть туда, куда проникает сердце, Бога уже не было бы через час. Именно это обстоятельство делает удар копьем в сердце Бога тяжелейшим грехом. Вот что значит пронзить Бога. Но почему? Почему, зачем и отчего столь благого Бога преследуют таким образом? Его пронзили! Причиной этого были благость и милость Господа Иисуса, слава Его Личности и совершенство Его характера! Я молю вас задуматься и устыдиться. Разве речь идет об обычном умерщвлении? Убийство Бога не может быть обычным злодеянием. O, человек! Тот, Кого ты пронзил копьем, был твоим Богом! Взгляни! На Кресте твой Создатель, твой Благодетель, твой лучший Друг!

Увы! Спаситель кровь пролил?
Владыка мой погиб?
Святый главу Свою склонил
Дабы мне, червю, жить?

Твердо, неизменно, постоянно взирайте на Пронзенного, обращая при этом внимание на то страдание, которое определяется словом “пронзили”. Наш Господь претерпел невероятно тяжкие и мучительно гнетущие страдания. Невозможно в одной проповеди подробно рассказать о Его скорбях, о несчастье Его нищенского существования, о гонениях и об огорчениях Гефсиманских. Рассказать о кровавом поте, о тягостных переживаниях, когда Он был оставлен, отвергнут и предан, о злоключениях суда Пилата и бичевании, о плевках и осмеянии, о муках на кресте, о позоре, связанным с распятием. Но физические страдания нашего Господа были только частью Его страданий.

Не дерзкий, бранный глас презренья
Так глубоко Христа терзал;
Не острый гвоздь с иглою терна,
Его так жгуче уязвлял,
Но всякий горький вздох сомненья
В Нем больше скорби открывал,
Что человек, венец творенья,
Творца грехом отягощал.

Наш Господь сделался за нас клятвою. Он претерпел наказание за грех, или то, что было приравнено к нему. “Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо”. “Наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились”. Братья, страдания Христа Иисуса должны растопить наши сердца. Я скорблю о том, что не скорблю, как следует. Я осуждаю себя за жестокосердие, которое проклинаю, так как могу говорить о страданиях Иисуса, не сокрушаясь. Скорби моего Господа столь глубоки, что их трудно передать словами. Взгляните в очи Его, и поймёте, что подобной мировой скорби не было ни у кого на свете! Заглянув в пучину Его скорбей, можно увидеть бездну. Теперь мы находимся на поверхности великих вод, где “бездна бездну призывает”. Если вы станете твердо и неизменно взирать на Иисуса, пронзенного за ваши грехи и за все то, что предназначается за это, ваши сердца не могут не растаять. Рано или поздно Крест возбудит в вас не просто все чувство, на которое вы способны, но умножит вашу способность умиляться. Когда Святой Дух помещает крест в сердце, сердце в умилении тает. Crux in corde *, как любили говаривать старые проповедники, есть источник печали ради Бога. Жестокосердие умирает, когда видишь Иисуса, умирающего в неимоверной скорби.
Далее стоит обратить ваше внимание на тех, что пронзили Его, “И они воззрят на Меня, Которого [они] пронзили, и будут рыдать о Нем”; местоимение третьего лица множественного числа “они” в любом случае относится к одним и тем же людям. Это мы убили Спасителя, именно мы, воззревшие на Него и продолжающие жить. Когда человека осудят и приговорят к смертной казни, то могут задать вопрос, дескать, кто убил его. На этот вопрос можно было бы ответить, что этого человека убил судья, осудивший его на смертную казнь, но это не было бы всей правдой. Можно было бы обвинить присяжных заседателей, которые вынесли соответствующий вердикт, или палача, который фактически совершил казнь. Однако если заглянуть в суть, то можно найти, что подлинной причиной смерти приговоренного было его злодеяние. Что касается нашего Спасителя, причиной Его смерти был грех. Беззаконие пронзило Христа. Однако о чьем беззаконии идет речь? Только не о Его беззаконии, ибо Он не знал греха. Пилат сказал: “Я не нахожу никакой вины в этом человеке”. Братья, Мессию казнили, но не по Его вине. Наши грехи убили Спасителя. Он пострадал, поскольку не было иного способа подтвердить правосудие Божье и допустить нам избежать заслуженного наказания. Слово, которое поразило нас, обратилось против Пастыря Господня, против Человека, бывшего общником Иегове. Воистину, мы можем воспеть:

За мои грехи возлюбленный Господь
Был повешен на заклятом древе.
Он пожертвовал Собою для тебя,
Душа моя, восскорбевши духом.

Мне похоти мои все ненавистны —
Распяли Бога моего они;
Мои грехи и плоть Его пронзили,
И крепко пригвоздили к древу!

О, если бы душа скорбеть умела,
Сколь тяжки стоны были бы мои,
Из глаз, не просыхающих от влаги,
Текли бы покаянных слез ручьи.

Если это не сокрушает наше сердце, попробуем ответить на вопрос, отчего получилось так, что стало возможным пронзить Его за грехи. Причиной была любовь, могущественная любовь, ничто иное, как любовь, которая и вела Его ко Кресту. Никаких обвинений невозможно было выдвинуть против Христа, кроме одного: Он был “признан виновным в избытке любви”. Он дал пронзить Себя только потому, что решил спасти нас. Он любил нас больше Самого Себя. Неужели, услышав о том и помыслив о том, и разобравшись в том, мы можем остаться равнодушными? Воистину, неужели мы хуже скотов? Неужели все человеческое оставило нас? Если Бог Святой Дух ныне трудится, то вид Христа, несомненно, растопит наше каменное сердце.
Кроме того, заметьте, что взирающий на Пронзенного всякий раз скорбит о грехе. Всякое сердце должно склониться перед этим. Силою Святого Духа взор на Пронзенного действует уже сам по себе. Ничего иного не надобно. “И они воззрят на Меня” и “будут рыдать”. Одной веры во Христа довольно для производства должного и глубокого покаяния.
Позвольте мне также высказать вам, возлюбленные, что чем больше вы взираете на распятого Иисуса, тем больше скорбите о грехе. Больше думаешь о Пронзенном, больше умиляешься сердцем. Мне бы хотелось побудить вас все больше и больше взирать на Пронзенного, чтобы все больше и больше ненавидеть грех. Книги, повествующие о мучениях нашего Господа, и песнопения, которые воспевают Его Крестные страдания, всегда были драгоценны верующим по причине их святого влияния на сердце и совесть. Обитайте на Голгофе, возлюбленные, там вам будет жить лучше всего. Обитайте на Голгофе, и любите на Голгофе, пока жизнь и любовь не сольются у вас воедино. Хочется сказать, взирайте на Пронзенного, пока не пронзят ваше собственное сердце. Кто-то из древних сказал: “Взирай на Крест, пока все, что пребывает на том Кресте, не перейдет в твое сердце”. И далее: “Взирай на Иисуса, пока Он взирает на тебя. Твердо, непрестанно, постоянно взирай на Его страдания, пока Он не обернется к тебе и не взглянет на тебя. Так поступил Петр, когда, выйдя вон, горько заплакал. Взирай на Иисуса, пока не увидишь себя. Скорби о Нем, пока не станешь скорбеть о своем грехе”.
Исходя из нашей темы в целом, заметим, что обращение евреев произойдет от вида распятого Мессии. Я прихожу к выводу из нашего текста, что евреев приведут к познанию Бога не видением Христа во славе, а видением Христа в уничижении. “И они воззрят на Меня, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем”. Но я также заключаю, что этот вывод применим и в отношении всего человечества. Проповедь Христа распятого должна сокрушать сердца всех. Голгофский Крест есть молот любви Божьей, с помощью которого Господь сокрушает сердца людей неотразимыми ударами. Нам предлагают проповедовать Христа в качестве идеального образца. Но в качестве образца мы проповедуем Его на самом деле и радуемся, что поступаем так. Однако мы никак не можем позволить этому представлению нашего Господа оставить в тени проповедь Его как жертвы за грех. Он пострадал вместо грешников, ради них и для них, а это и есть Благая Весть. Что бы ни исповедовали другие, “мы проповедуем Христа распятого”. Мы будем всегда выдвигать на первый план Голгофский Крест. Заместительная жертва Христа есть суть Евангелия. Мы не скрываем учения о Втором Пришествии, однако, в первую очередь мы проповедуем Пронзенного, ибо только это ведет к евангельскому покаянию потому, что здесь изливается Дух благодати. O, братья, что бы вы еще не возвещали, что бы вы еще не утаивали, проповедуйте Христа распятого! Иисус Христос, мой Господь распятый есть основная тема моих проповедей, есть и будет, пока я не умру. Думаю, вы испытываете удовольствие, размышляя о Господе Иисусе в любом качестве, в котором Он открывается, и все же, Голгофский Крест есть самое высокое место на земле на которое Он был вознесен, и это место должно привлекать грешников больше всего. И хотя для Иудеев крест — соблазн, а для Еллинов — безумие, поистине это сила Божия ко спасению всякому верующему.
III. Мое время уже почти что истекло, и потому я только вскользь коснусь третьего вопроса: ВИДЕНИЕ ХРИСТА РАСПЯТОГО ПРОИЗВОДИТ ПОДЛИННУЮ СКОРБЬ. Эта скорбь должна возникать тотчас. Если Дух Божий дарует нам внутреннее видение Христа, душа наша начинает кровоточить. Обе фразы крепко связаны друг с другом: “Они воззрят на Меня, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем”. Как зачастую быстро действует Дух Божий! “Быстро течет слово Его”. От одного удара благодати ломаются запоры железные. Тарсянин именем Савл с пеной у рта дерзко выступал против Иисуса из Назарета и Его учеников, но озарение светом и словом переменили его. “Что ты гонишь Меня?” — спросил его пронзенный Господь. “Господи! что повелишь мне делать?” — был его немедленный ответ. Единственный взгляд на Христа заставит вас, упрямый грешник, склонить колени перед Ним. Взгляни на Него Пронзенного!
Скорбь ради Христа согласно нашему тексту расплавляет и очищает. И будут рыдать о Нем и скорбеть. Они будут скорбеть об Иисусе, а не о себе. Хотя грех не упоминается в этом тексте, именно грех является причиной скорби. Еще большая скорбь о последствиях греха, который пригвоздил Иисуса ко кресту, превосходит и окружает со всех сторон скорбь о самом грехе. О грехе рыдают, поскольку это грех против Господа, о чем и восклицает Давид: “Тебе, Тебе единому согрешил я”. Скорбящее сердце скорбит не о неизбежности ада, однако если бы его не было, скорбь осталась бы. Истинная скорбь — это скорбь не о последствиях греха, а о самом грехе и о том, чем грех обернулся для Спасителя. Давид скорбит так: “О, как я мог пронзить Его! Как мог я ранить своего Возлюбленного? Друг души моей, как мог я пронзить Тебя?” Подлинно кающиеся бьют себя в грудь, взирая на Спасителя, истекающего кровью на древе. Такое осознание греха, в котором проявляется любовь к тем, что избраны Богом от вечности, — признак благоуспешного призвания Его благодати.
В этой скорби видится трогательное умиление: “И будут скорбеть, как скорбят о первенце”. Это не скорбь сына, глубоко переживающего об отце, поскольку такая скорбь может быть вызвана утратой отеческой заботы и помощи. Это скорбь самого отца, когда тот оплакивает сына. Скорбь о сыне вызвана любовью, усомниться в которой не посмеет никто. Израильтяне особо переживали кончину сына. Утрата единородного сравнима с утратой наследника. Потерять единственного сына все равно, что угасить светильник дома. Осиротевший старик рыдает: “Я весь омертвел. Я изглажен из книги живых, ибо у меня теперь нет сына, чтобы возвещать имя мое. Угас светильник в доме моем, ибо сын мой, единородный мой, первенец мой, сошел вратами преисподней!” Смерть сына — конец надеждам. Никого не осталось для продолжения рода среди сидящих у ворот, и старик раздирает одежды свои и плачет. Такова и наша глубочайшая скорбь при виде Иисуса, распятого нашими грехами. Если бы подобная скорбь не проистекала от воздействия благодати, наши переживания были бы безнадежны и бесполезны, ибо мы понимаем, что в казни Иисуса мы погубили свою лучшую, единственную надежду, одну единственную нашу радость. Смерть Христа была затмением солнца и сотрясением земли, и мы понимаем, что то же самое происходит в глубине нашей души. Все, что чего-то стоило, уходит, когда уходит Иисус. Когда Единородный Сын Божий, первенец у Бога, умирает, мы сочувствуем великому Отцу и ощущаем себя понесшими тяжелую утрату: мы лишились главной радости, нашего упования и восхищения.
Эта скорбь великая. Глагол “скорбеть” использован в нашем тексте дважды. Скорбь у подножия Креста есть скорбь подлинная, печаль к печали, горе горькое. Итак, есть горечь и горечь, печаль к печали, горе горькое. Слава Богу за это укрепляющее средство: кто испытал эту горечь, может сказать: “Горечь смерти миновала”.
И этот род скорби весьма необычен. Пророк не мог бы вспомнить подобной скорби из всего, что когда-либо слышал, что напоминала бы ее, за исключением той, что выражал народ в песнях своих об Иосии. Тогда все Иудейское царство носило траур, Иеремия писал плачевные песни, другие пророки и поэты изливали свое горе. Всюду по земле раздавался вопль великий и горький, ибо умер добрый царь, и не было подобного, чтобы унаследовать ему. Увы, бедный народ! Ему уж не видеть своего господина скачущим на коне, чтобы сразиться с врагом. С его смертью закатилась твоя звезда! Скорбь началась в долине Гададриммона и распространилась по всей земле. О смертельной схватке в Мегиддо плакали и вопияли все женщины в Иерусалиме. Смело держался Иосия и стремился отразить египетских захватчиков, но пробил час наказания царства Иудейского, и царь Иосия умер. Скорбь искренняя и глубокая приступает к нам, когда мы постигаем, что Иисус умер для нас. Да будет имя Господне благословенно! Радость оттого, что мы видим уничтожение греха Его смертью, обращает все горе в радость. Эта скорбь есть скорбь личная. Всякий приходит к покаянию отдельно от другого. Эпидемий скорби не бывает, ибо она производится судом собственной совести отдельного человека. Такую скорбь может смягчить только Сам Иисус Христос, когда явит спасение Божие.
Братья, я понимаю, что сегодня я не проповедовал, как следует. Но эта тема полностью овладела мною. Я мог бы сидеть в одиночестве и представлять моего Божественного Учителя на Кресте. Это мне нравится. Я утешаюсь, размышляя о Нем. Я вижу, как Он висит на древе, и пристально взираю на Него, рассматривая Его от главы в терновом венце с шипами до благословенных ног, пронзенных гвоздями и бьющих источниками багряной Крови. Я плачу позади Креста, видя следы бичевания. Затем встаю перед Ним и пристально взираю на Его пронзенные руки и надолго задерживаюсь перед ужасной раной в Его боку. И тогда я чувствую себя умирающим от радостной скорби и скорбной радости. О, как тогда я люблю Его и восхищаюсь Им! Но здесь, перед людьми, я лепечу слова, которые остаются просто словами. Увы мне, увы! Кто среди сынов человеческих сумел бы надлежащим образом поведать вам о неизвестных муках Пронзенного, Его невыносимых муках, Его смятении и душераздирающей скорби? Кто сумел бы совершенно истолковать Его вопль: “Или, Или! лама савахфани? то есть: Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?”. Я только могу сокрыть лицо и склонить голову, а что мне еще остается делать? O, Боже! Что сделает раб Твой?

Слова всего лишь воздух,
И глина языки,
От Бога умиленье
Из глубины души.

Я не могу говорить о кровоточащей любви, страдающей любви, умирающей любви! Если Святой Дух по милости Своей явится на это место и отставит меня, и представит вам моего Господа, явно распинаемого между вами, то я буду доволен, а вы отправитесь по домам, обогащенные мыслью об умилении и ненавистью ко греху, а потому более блаженными, более удовлетворенными, чем когда-либо прежде. Господь дарует вам все это ради имени Своего! Аминь.

ОБМАНУТОЕ СЕРДЦЕ

Он гоняется за пылью; обманутое сердце ввело его в заблуждение, и он не может освободить души своей и сказать: “не обман ли в правой руке моей?”
Исаия 44:20

 

 

Несомненно, здесь пророк обращается к язычникам. Он объясняет, что они глупы, потому что поклоняются чурбанам и каменным глыбам, что обманутые сердца ввели их в такое заблуждение, что они потеряли желание познать истину, более того, они даже не задались вопросом, действительно ли следует поклоняться идолам. Идолослужитель в действительности никогда не спрашивал сам себя: “Не обман ли в правой руке моей?” Сегодня я постараюсь извлечь из рассматриваемого стиха несколько уроков, которые, по-моему, принесут пользу некоторым из собравшихся, если Духу Святому будет угодно вложить эти истины в ваши сердца.
Есть только одна подлинная вера и только один способ ее обретения. Есть множество исповеданий ложной веры и множество неверных приемов исповедания истинной. Есть тысяча путей, ведущих в преисподнюю, в небеса же ведет лишь один. От множества широких путей, ведущих в погибель, расходятся неисчислимые кривые дорожки. Путь, ведущий на небо, тесный и узкий и там нет места для расхождений. У нас должна быть одна и та же вера, одно и то же ее исповедание, иначе нам не достичь желанной цели, которой, согласно нашему исповеданию, мы стремимся достичь.
Итак, возлюбленные, многие люди обмануты в вере. Таковые исповедуют ложную веру или, имея должную веру, ложно исповедуют ее. Я предлагаю рассмотреть три тезиса. Во-первых, есть множество людей, совершенно заблуждающихся в вере. Во-вторых, мы остановимся на том, что вера таковых не может удовлетворять запросов совести. Можно быть совершенно уверенным в том, что всякая вера, ложная и неверная, не может удовлетворить совести человека, ибо “он гоняется за пылью”. А раз так, то, в-третьих, мы поговорим о том, что вместе с тем есть немало и тех, кто довольствуется своим лжеверием. Нам совершенно ясно, что вера таковых не отвечает их насущным нуждам, ведь они гоняются за пылью, хотя в своем самодовольстве не замечают этого. Причина подобного несоответствия в том, что, выражаясь словами нашего текста, обманутое сердце ввело их в заблуждение, и они не могут освободить своей души и спросить самих себя: “Не обман ли в правой руке нашей?”
Кратко раскрыв суть этих тезисов, я покажу разные типы обманутых людей, исповедующих веру, но веры не имеющих, и постараюсь со всякой силой, которую даст мне Бог Святой Дух, пробудить их и заставить осознать собственное состояние, чтобы не погибнуть в своих заблуждениях.
I. Прежде всего, разберем то положение, что МНОГИЕ ЛЮДИ ЗАБЛУЖДАЮТСЯ В ВЕРЕ.
Скажу пару слов об идолослужителе, который поклоняется истукану, сделанному его же руками. Каким бы искренним и набожным в своем поклонении, каким бы пунктуальным в соблюдении всех церемоний своего культа он не был, мы совершенно уверены, что этот человек — заблудший. Постигая нелепость подобной формы поклонения, мы поражаемся, что есть еще люди столь ограниченные и глупые, что продолжают обманывать себя подобным надругательством над подлинной верой.
Здесь я не могу пройти мимо римокатолика. Он тоже исповедует ложную веру. Нам понятно, что он обманут, ведь он тщится попасть в рай с помощью добрых дел и исполнения таинств. Но ему туда не попасть до тех пор, пока он рассчитывает на дела закона, а не на праведность веры. Мы знаем, что нет иного пути на небеса, кроме спасения Кровью и подвигом нашего Господа Иисуса Христа, на Которого мы уповаем по вере, дарованной от Бога. Каким бы ревностным и набожным католик не был, с какой бы силой он не одолевал искушений, и как бы не претворял своих убеждений в жизнь, мы твердо знаем, что он заблуждается и что его вероисповедание ложно.
Далее, между нами есть другой тип людей, которые притворяются вообще неверующими, хотя в действительности исповедуют свою, языческую веру. Я имею в виду людей, которые обычно причисляют себя к вольнодумцам. Эти люди не желают верить Библии и не могут идти узким путем, каким шли их предки, поскольку встать на путь истинный для них все равно, что продаться в добровольное рабство. Они представляют себя людьми смелыми, лишенными страха. Они гордятся, что разбивают оковы истины и в честь свободы личности творят беззакония. Они находят высокую честь и великое достижение в том, что презирают все, что их товарищи почитают достойным и истинным. По великой гордыне они доходят до такого бесстыдства, что смеются надо всем, что несет печать старины и истины, и дают своим диким, необузданным идеям разлетаться без узды и поводьев всюду, куда заблагорассудится. Мы знаем, что таковые, какими бы верными в отношении собственных убеждений они не были, обмануты в своей вере, ибо, что ни говори, их вера — всего лишь легковерие. Не бывает человека более легковерного, чем тот, кто утверждает, что будто бы не верит ни во что. Никто из живущих не впитывает с такой готовностью всяческих заблуждений, как тот, кто заявляет, что ненавидит богопочитание. Не найти человека, склонного впадать в такие заблуждения, в какие впадает человек, утверждающий, что его-то, мол, никому не сбить с толку. Тот, кто презирает чудеса нашего Господа и все записанное в Слове Божьем, есть существо самое легковерное. И мы знаем, каким бы высоким не было самомнение такового, он обманут и гоняется за пылью.
Но, увы, что далеко ходить, есть и между нами лжеверующие. И они заблуждаются в вере, хотя в каком-то смысле придерживаются ее учения. Поставь-ка их перед Вестминстерской Ассамблеей — они выдержат испытание с блеском. Они почитают истины, нашедшие отражение в наших катехизисах и символах веры, причем они не отклоняются от специальной терминологии нашего учения ни на йоту. Но, увы! Они почитают эти истины не так, как нужно. Они подавляют истину Божью непристойностью, проявляющейся в фарисействе. Есть между нами люди, которые верят правильно, но души своей в Божье дело не вкладывают, ибо не имеют в том ни части, ни жребия. Есть между нами некоторые, крестившиеся по заповеди, но так никогда и не принявшие крещение Святым Духом. Некоторые из нас сидят за столом Божьим и вкушают хлеб и вино, не общаясь при этом с Господом Иисусом Христом. Мы не осмелимся отрицать того, что даже в наиболее чистых церквах есть люди, которые искусно и коварно обманывают склонных ошибаться служителей Божьих, дьяконов и братьев. Увы, мы не можем блюсти чистоту церкви в совершенстве! Можно сторожить при вратах ее день и ночь, можно стоять на посту, не зная сна и покоя, однако враг проберется неведимкой. Можно быть прилежным стражем, но враг проскользнет и посеет плевелы между пшеницей. Мы не сомневаемся, что обманутых людей в церквах много больше, чем можно предположить. Мы боимся, что многих ожидает участь Иуды, таких будет столько, что даже говорить об этом не хочется. Увы нам, фарисейство в церквах — явление не редкое. Если мир говорит, указывая на членов церкви: “Если таковы дети Божьи, то лучше вообще не верить”, значит, фарисеев среди нас огромное количество. Вспомните, скольких мы почитали истинными христианами, столпами церкви, но обнаружилось, что душа их черна, как тьма кромешная. Вот почему мы вынуждены думать, что везде и повсюду есть лицемеры, которые обнаружатся в судный день, хотя в настоящее время мы не всех их знаем. Сотни и даже тысячи, не имеющих твердого упования, проявятся в различных церквах повсюду по лицу земли. Таковые могут почитать себя праведными, обманывая себя и ближних, но в день суда Бог сорвет с них маски и уличит в обмане, и будут ходить нагими, и увидят их срамоту в вечности.
II. Мой второй тезис: ХОТЯ ОБМАНУТЫХ ЛЮДЕЙ МНОГО, НЕ НАДО ДУМАТЬ, ЧТО ВЕРА ЛЮБОГО ИЗ НИХ СПОСОБНА УДОВЛЕТВОРИТЬ ИХ НАСУЩНЫЕ НУЖДЫ. Таковые могут казаться удовлетворенными, однако нам известно, что их сердца неспокойны.
В нашем тексте об идолослужителе сказано, что “он гоняется за пылью”. Посмотрите на него! Вот идолослужитель подошел к рукотворному божку, встал перед ним на колени. В руках его приношение для священника. Человек повторяет нечто вроде молитвы, затем встает, а вы говорите: “Совесть его спокойна, ведь он выполнил все, что от него требовалось и во что он верит”. Однако нам свойственно видеть лишь внешнее, хотя в действительности оно очень сильно отличается от внутреннего, ибо форма здесь не соответствует содержанию. Я думаю, что нет идолослужителя, который не почитал бы свою веру несовершенной. Я абсолютно уверен в греховном падении человеческой природы, я знаю, что разум после грехопадения затемнен и ослеплен. Но я не считаю, что разум идолослужителя столь затемнен, что луч света не может пробиться сквозь эту тьму. Вот почему я полагаю, что иногда такой бедный человек понимает, что где-то должен быть Бог, Всевышний и Всеблагой, и этот Бог лучше чурбана или камня, которому он поклоняется. Если сердцу моему не успокоиться без Спасителя моего, то непостижимо, как это удастся другому. Я думаю, что языческий разум имеет довольно света, оставшегося в нем, чтобы не позволять ему быть совершенно удовлетворенным своим лжеверием. Никоим образом. Воистину, как говорится в нашем тексте, “он гоняется за пылью”. Он должен знать, что его вера — отбросы на куче пепла, нечто худое, ни на что не годное.
То же самое верно и в отношении католика. В беседе с вами он скажет, что вполне удовлетворен своей верой, однако я не верю в это. Иногда католик легко поддается обману и верит, что его церковь обладает монополией на спасение, и что, отправляя надлежащие обряды и церемонии, такие же абсурдные и греховные, как и у язычников, он приобретет расположение Господа Бога. Однако приходит час, когда католикам, особенно здесь, в старой благородной цивилизованной Англии, приходится опасаться за крепость своей веры. Несомненно, у многих католиков есть и нравственное достоинство, и совесть, и учить их тому, что в какой-то прогнившей тряпице не может быть спасительной силы, не надо. Безусловно, нормальный человек, целующий носок обуви римского папы, должен чувствовать отвращение к подобным действиям. В человеке должно быть довольно человеческого, которое противится той системе унижения, что стремится свести человеческое естество до состояния скотов и еще ниже. Я не могу предположить, что человек, обладающий душой, возвышенные устремления которой являются одними из лучших свидетельств ее бессмертия, может находить удовлетворение в исповедании того жалкого, что называется католицизмом. Человек “гоняется за пылью”. Он не может найти удовлетворение в своей вере, хотя может притворяться, что находит.
“А что с безбожником?” — спросите вы. Он тоже “гоняется за пылью”. Безбожник говорит, что ему очень нравится быть вольнодумцем. Он смотрит вам в лицо, и дерзко смеется над вашими страхами. Что касается смерти, то сколь озабочен он подобными вещами? Его не запугать детскими сказками, ведь он не ребенок. Он скорее будет размышлять о Джеке-Потрошителе, чем о Христе на Голгофе. Он не собирается верить тому, что “вещают” священнослужители. Он весьма доволен своим положением и состоянием. А теперь представьте его на борту судна, попавшего в бурю. Что с ним случилось? Посмотрите, он молится Богу! Как получилось, что Вольней, взявший на борт большое количество своих безбожных книжек для распространения, пав на колени во время бури, умолял Бога оказать ему милость через Иисуса Христа, а затем, спустившись на берег в целости и сохранности, проклял Бога, милости Которого домогался? Опасность очень быстро изгоняет из сердца человека безбожие. У человека достанет лукавства сказать, дескать, он достиг высшей степени неверия, чтобы сомневаться в том, что Бога нет, однако, думаю, что никто и никогда в действительности не думал так в своем сердце, за исключением случаев полного безумия и абсолютной умственной отсталости. Безбожие как нельзя к месту во время буйного танца и веселого кутежа, но такие испытания, как болезнь и смерть, ему не по зубам. Во время подобных испытаний до многих доходит, что пыль, за которой они гонялись, лежала на той дорожке, которая привела их в ад.
За пылью гоняется и предполагающий то, что он верующий, когда сам не таков. Есть люди, которые исповедуют веру, не имея ее. Мы знаем, что вам нелегко, мы знаем, что вы гоняетесь за пылью. Вы входите в крестильные воды и являетесь к престолу, вы уверенно говорите с дьяконом и пастором, вы повествуете о христианской жизни совсем, как они, и производите впечатление, будто бы вера осчастливила вас, но мы-то знаем правду. Ничто по-настоящему не может успокоит совесть, не может дать душе подлинного мира, кроме истинной веры, действительно обретенной сердцем. Если бы существовало какое-то средство для исцеления душевной боли, кроме крови Христа, прилагаемой к совести, то, несомненно, Бог не усмотрел бы столь дорогостоящего средства. Мне доподлинно известно, что многие из нас для обретения покоя души испытали все, кроме подлинной веры, но так и не нашли покоя. Мы пробовали исполнять закон, мы пробовали исповедовать веру устами, однако покоя не обрели, пока не обратились ко Христу. И мы не думаем, что вы обрели покой больше нашего. Мы считаем, что ваше обманутое сердце увело вас с пути истинного, поскольку вы до сих пор гоняетесь за пылью.
III. Но вот и наш третий тезис: СТРАННО, НО НЕМАЛО ЛЮДЕЙ ДОВОЛЬСТВУЮТСЯ СВОИМ ЛЖЕВЕРИЕМ НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО.
Идолослужитель, католик, атеист и якобы верующий кажутся весьма удовлетворенными особами, да такими удовлетворенными, что мы иногда только диву даемся, как это может быть. Допустим, идолослужитель взял бревно, наколол из части его дров, чтобы вскипятить чайник, из другой сколотил скамейку, чтобы сидеть. Из остатков бревна он сделал идола, и вот что поразительно: неужели он действительно верит, что оставшаяся часть чурбана может стать богом? Нам кажется странным, почему язычники не смеются друг над другом. Как известно, один из древних поэтов вложил в уста идола, поставленного в винограднике, следующее ироническое высказывание: “Прежде я был пнем, ненужной деревяшкой, так что плотник усомнился, что из меня выйдет стол или табурет, вот и вышел из меня истукан”. Почему язычник находит какое-то удовлетворение в бесподобно безумном суеверии? Как получается, что католик довольствуется такой явной подделкой, как его религиозная система? Как неверующий способен существовать в столь недружественной атмосфере, как холодное безбожие? Как это лжеверующий получает мнимое душевное спокойствие и даже в беседе с нами притворяется способным поддержать душевное равновесие? Ответ таков: душевное равновесие — всего лишь видимость. Эти люди нисколько не удовлетворены своей верой и вовсе не веруют в то, что исповедуют, поскольку сказано об одном из таких: “Обманутое сердце ввело его в заблуждение, и он не может освободить души своей и сказать: ‘не обман ли в правой руке моей?’”.
О, если бы они ответили однажды на этот вопрос честно, это истребило бы лжеверие. Вот бы сел атеист и спросил себя: “Не обман ли в правой руке моей?”! Вот бы он торжественно, как перед трибуналом собственной совести, если уж у него нет сил открыть это перед Богом, сел бы и исследовал, во что верует, и спросил себя: “Не обман ли это?” Вот бы то же самое проделал католик, идолослужитель и лжеверующий! И тотчас их совесть просветилась бы, и всякий сказал бы: “Да, вера, на которой держалось мое упование, сущий обман. Я отрекаюсь от нее, дабы найти лучшую!”
Но обманутое сердце не дает человеку задать себе подобный вопрос. Если все же этот вопрос и встает, от него пытаются избавиться как можно быстрее. Бес вздымается в сердце этого человека и говорит: “Разве твои предки не поклонялись этому идолу? Разве весь народ не исповедует того же?” Если же вопрос возникает снова, другой бес поднимает голову и говорит: “Взгляни-ка на десятки тысяч людей, валом валящих к статуе Кришны. Опять же, разве не миллионы склоняются перед статуей Будды? Пусть нравы и обычаи народа решают, что верно и неверно”. Католик говорит: “Окинь взором весь христианский мир в целом. Разве не по всему лику земли распространились последователи нашего исповедания?” “И я не в одиночестве, — подхватывает атеист, — многие из выдающихся умов нашего времени дерзают думать, как я”. “Ты только посмотри, — вторит лжеверующий, — ну, чем я хуже госпожи N.? Разве я не сравнюсь по благочестию вон с теми и теми господами? Вот так да! И ты еще берешься наступать на мои позиции?” Бедное заблудшее сердце в сатанинском окружении настолько сбивается с толку, что вопрос: “Не обман ли в правой руке моей?” в действительности никогда и не встанет перед ним. Ибо, повторюсь, если бы этот вопрос воистину стоял перед совестью обманутого человека, то, вне всякого сомнения, в сердце этом был бы готов ответ, который должен дать разум, каким бы жалким в своем падении он не был: “Твоя вера обман — прочь ее, да подальше!”
IV. Теперь в оставшееся в нашем распоряжении время ХОЧУ ПОГОВОРИТЬ С ЛЮДЬМИ, ИСПОВЕДУЮЩИМИ ВЕРУ, НО НЕ ИМЕЮЩИМИ ЕЕ В СЕРДЦЕ.
Господа, вы уже долгое время не задумывались о своей вере, так что вряд ли вы захотите ответить на вопрос, поставленный в нашем стихе: “Не обман ли в правой руке моей?” “Ну, так вот, — ответите вы, — много лет назад я принял водное крещение и стал членом этой церкви, на основании чего прихожу к выводу, что я человек возрожденный; так или иначе, собрание удовлетворилось моим свидетельством веры. Никакие сомнения, тревоги и страхи не терзают меня; и если уж со мной не все в порядке, то у других, в чем я убежден совершенно, дела обстоят много хуже”. Да, сударь, несомненно, дела у многих и многих весьма плохи, но то заключение, к которому пришли вы, не помешает мне вновь вернуть вас к вопросу, который касается лично вас. Я хочу поставить этот вопрос только перед вами: “Не обман ли в правой руке вашей?” Я не говорю, что обман написан на вашем лбу, вряд ли вам захотелось бы носить подобное на челе, но нет ли обмана в правой руке вашей? Итак, прошу вашу раскрытую ладонь. О, простите, я имею ввиду вашу правую, а не левую руку, ведь вы правша. Я не говорю о вашей левой руке, которую вы держите про запас. Никак нет, ввиду имеется только правая рука. Я хочу знать именно о ваших делах, вашем образе жизни, вашем обращении. Не свидетельствуют ли они о том, что в вашей правой руке обман? Мы не знаем всей вашей жизни, кому из людей дано познать это? Лишь Богу ведомо все, не нам. Вам удавалось держать язык за зубами и не рассказывать о своих пороках, не так ли? Или в своей коммерческой деятельности вы допускали немало того, что было явным грехом? Вот почему я снова ставлю перед вами все тот же вопрос: “Не обман ли в правой руке вашей?” Так ли уж вы уверены в том, что обратились Богу? Разве никогда не ложилась вам на сердце мысль, что жить, как живете вы, недопустимо? Не думаете ли вы, что потворство тому и сему греху совместимо с благодатью в сердце? О, если бы на вас была благодать Божья, то вы были бы совсем другим человеком! И разве не говорит вам ваша собственная совесть: “Ну, конечно, обман в правой руке моей!”?
Если бы вы знали, что какой-то член церкви ведет образ жизни, подобный вашему, то вы разве не сказали бы: “Такому человеку не место в церкви”? Очень хорошо, тогда мерку, применяемую к ближнему, примените к себе. Разве не известны вам несколько человек, которых можно было бы назвать настоящими фарисеями и лицемерами? И разве вы никогда не осуждали таковых? Но тогда в чем разница между ними и вами? Окажись вы на их месте, какими бы глазами посмотрели на себя? Осудили бы непременно, не так ли? О, если бы сейчас заговорила ваша совесть, я уверен, она во что бы то ни стало, сказала: “Ах, все это так, сударь, увы!” Разве не похоже, что обман в вашей правой руке? Как же вам тогда избежать прямого и честного ответа: “Да, боюсь, что так оно и есть. Если моя жизнь противоречит моему вероисповеданию, если мои чувства и переживания не соответствуют словам, исходящим из моих уст, то, конечно, обман в правой моей руке?”
Послушайте, вы, исповедующие веру на словах! Я снова обращаюсь к вам. Да благословит Господь слова, исходящие из моих уст, чтобы предупредить некоторых, носящих живое имя и в то же время остающихся мертвыми! Господа! Вы не сомневаетесь в своей добропорядочности, и дитя Божье, глядя на вас, говорит: “Вот бы мне оказаться на месте этого человека, вот бы мне такое спокойствие духа, как у него!” Не знает дитя Божье того, какой вы презренный обманщик, как ваше заблудшее сердце обманывает вас. Если бы дитя Божье узнало это, никогда не пожелало бы походить на вас. Ваш душевный покой утвержден не на фундаменте веры, а на самонадеянности. Она не является плодом доверия Христу, ибо является продуктом откровенного заблуждения. Было время, когда вы и в самом деле опасались за свою душу. Когда вы стали членом церкви, то часто задавались вопросом: “Христов ли я?” Теперь все сомнения и опасения ушли, пропали. Теперь вы очень редко спрашиваете себя о себе. Сложив руки свои, вы принимаете за очевидное то, что с вами все в порядке. Разве вы не член церкви, говорите вы себе, но тогда зачем мучить себя какими-то вопросами? Когда пастор проповедует специально для вас, вы окидываете взглядом галерку и, приметив пьяницу, уповаете на то, что пастырское послание коснется его сердца. Когда служитель говорит о непоследовательности и неустойчивости, вы всматриваетесь в противоположный конец зала и, заметив там кого-то из сидящих, думаете, несомненно, что этот призыв должен наконец-то коснуться его совести. Ах, человече, не для вас ли это послание Божье? Разве не вашей совести оно должно коснуться? И как нам из того, что все это не действует именно на вас, не заключить, что вы совратились с пути праведного, чтобы верить лжи? Как не посчитать, что ваше заблудшее сердце увело вас так далеко, что у вас теперь имеется тысяча ухищрений и уловок, чтобы уклониться от честного ответа на этот важнейший вопрос: “Не обман ли в правой руке моей?”
Я посланник Божий, я смываю кровь вашу со своей совести, пытаясь достучаться до вашего обманутого сердца. Послушайте, вы, называющие себя христианами, я заклинаю вас перед Богом, задайте себе этот вопрос. Вы, имеющие только видимость веры, дайте ответ на него. “Не обман ли в правой руке моей? Настоящий ли я христианин или я как бы верующий? Исповедую ли я веру, чтобы казаться не тем, кем являюсь на самом деле, иначе говоря, являюсь ли я перед Богом тем, кем представляюсь человеку?” Что касается меня, то я не собираюсь уклоняться от самоанализа, и прошу братьев по служению и тех из вас, кто является дьяконами, и всех остальных, членов этого или иных христианских собраний, не уклоняйтесь от него и вы. Пусть каждый задастся вопросом: “Не обман ли в правой руке моей?”
Молю вас, не забывайте, что можно исповедовать веру и, тем не менее, заблуждаться. Это так ужасно, что и представить невозможно. Сколь бы ни было подобное сочетание ужасным, оно, к великой нашей скорби, встречается довольно часто. Лицо по исповеданию обращено в сторону Сиона, а дела ведут в ад. Мы подходим с дерзкой, бесстыжей наглостью к небесным вратам и кричим: “Господи, Господи, отвори нам”, а врата захлопываются перед нашим носом, и слышится глас Божий: “Я никогда не знал вас; идите от Меня, проклятые”. Все это, повторюсь, так ужасно, что и представить невозможно, но не менее ужасно то, что это довольно часто встречающееся явление. Брат мой, разве ты хочешь, чтобы твоя участь была такой? O, Боже мой! Да не будет подобное моей долей никогда! Если и суждено мне попасть под осуждение, то пусть меня осудят как человека, поглощенного мирскими заботами, как грешника, открыто жившего и умершего в грехе, но не попусти мне, Боже мой, переносить страдания того двойного ада, состоящего прежде из мучений справедливого наказания за мой грех, а затем и дополнительных мучений от неоправданных упований. O, Боже мой! Каким бы Ты не попустил мне быть, не дай мне уповать на небо, а затем, в судный день, найти это упование ошибочным! Неужели вы, друг мой, отложите вопрос из рассматриваемого стиха, и скажете: “Глупости, со мной все в порядке”? Ведь вы и есть тот самый человек, который обязан поставить этот вопрос перед собой. Вы уверены, что все у вас прекрасно? А если нет? Вы никогда не сомневались в себе? Тогда, вспомните следующие мудрые слова поэта Купера:

Остался без надежды тот,
Кто не боялся ничего;
Он так уверен был в себе,
Что не страшился никого.
Когда ж сомнения пришли,
То что в них проку для него!

Неужели ваша уверенность столь незыблема, что никто не поколеблет ее? А ну как держится она не на скале? Нечто кажется весьма устойчивым на протяжении какого-то времени, но, будучи временным, в конце концов рушится. Великие горы стоят незыблемо, но и они поколеблются и двинутся в сердце морей. И ваше упование может казаться вам имеющим прочное основание, но, в конце концов, вас поглотит ужасная пучина погибели. Я обращаюсь к тем из вас, кто считает, что им не надо слушать моих серьезных предупреждений. Я обращаюсь к людям, которые не являются членами христианских общин, но которых считают христианами. Имеются между нами лица, которых принято считать детьми Божьими. Они решают важные религиозные вопросы, и никто, думается им, не постиг истины лучше их. И все же есть у них один порок, одна греховная наклонность, которая всякий день сбивает их с пути истинного. Я предупреждал и предупреждаю таковых во имя Господа о последствиях пребывания в грехе. Поскольку они предстанут пред судом Господа Бога, и так как я, предупреждавший их, предстану там же вместе с ними, я воистину заклинаю внять голосу предупреждения.
O, люди! Мало быть сыном благочестивой матери, мало быть просвещенным в Царстве Божьем, мало знать истину и любить сладостное и спасительное учение, мало быть другом всех добрых людей и быть их возлюбленным, мало обладать всем этим, если в сердце нет благодати Божьей. Мало, я сказал? Никак нет! Нет в том никакого преимущества вообще! Более того, страшно и ужасно иметь эти преимущества и продолжать страдать от того низменного, что унижает ваше человеческое достоинство, что сбивает вас с пути истинного и губит ваши небесные упования!
Есть люди, которые живут рядом с нами, и если бы не их сребролюбие, то нам кажется, они непременно вошли бы в небесные чертоги. Некоторые кажутся нам безупречными во всем, кроме одного, склонности к пьянству, и порок этот есть их проклятие и погибель, навсегда запирающий для них райские врата. Есть и такие люди, любовью которых мы дорожим, общения с которыми ищем, но у таковых есть тайный грех, который время от времени обнаруживается. Этот грех, напоминающий раковую опухоль, поедает важнейшее в человеке. Одежда у него чиста и опрятна, друзья называют его “джентльмен с головы до пят”, и все же осуждение его в сердце его в виде тайной похоти и порока, которому он предается с отрадою. Друзья, прислушайтесь к моим предостережениям! Мне не доставляет большого удовольствия обращаться к вам таким вот образом, но какой отчет я дам Творцу в день судный, не заговори я с вами сегодня об этом? Сидя там, где теперь сидите вы, я презирал бы того проповедника, который говорил бы со мной неискренне, и вскоре перестал бы внимать ему. Я бы перестал ходить в собрание, если бы там не было человека, говорящего правду без прикрас. И вам, когда я обличаю вас, тоже хочется слышать чистую правду. Как я хочу слышать с кафедры неприкрытую правду о себе, так и вам говорю о вас без прикрас. И если есть на этом месте человек, заблудшее сердце которого сбивает его с пути истинного, если он слышит меня и думает: “Кажется проповедник перешел на личности! Конечно, он имеет в виду меня”; и если это происходит в сердце кого-то из вас, то позвольте этому проповеднику тотчас признать, что он имел в виду именно вас. Он не отрицает, что уже перешел на личности. Он имеет в виду именно вас и заклинает вас приложить его слова к себе. Если этот проповедник прогневил вас, у него на то имеется полное право. Ему бы не хотелось гневить вас, но если только так душа ваша может спастись, он будет тому рад. Когда была бы возможность прогневить человека так, чтобы совесть его стала укорять его, я пал бы колени и сказал: “Боже мой! Если этот человек убьет меня, и если это поможет ему спасти душу, то пусть убивает! И если доброе предостережение вызвало в нем такую ярость, пусть так и будет. Только даруй ему, Отче, в конце концов, понять, какое безумие и зло сбивает его с пути истинного!”
Братья и сестры, пусть каждый из нас, удалившись восвояси, исследует свое сердце. Пусть каждый из нас подвергнет суровому испытанию свои упования, а тогда посмотрим, выдержат ли они испытание Словом Божьим, ибо оно, как огонь поядающий. Обличите самих себя, как обличаете ближнего. Если вы знаете человека, который творит грех, превращающий его веру в лжеверие, и вы творите тот же грех, то не думайте что вы в лучшем состоянии, чем он. Когда человек умирает от гангрены, неужели вы не станете убеждать его ампутировать зараженное? Так отсеките и свое! Вы видите, как человек стремглав бежит к погибели, неужели вы не станете с дерзновением предостерегать его? Хорошо же, тогда с той же смелостью поступайте и с собой, как с другими. Говорите себе те же слова, которые вы говорите (или представляете, что говорите) другим. Если вы станете придерживаться этого правила, я перестану опасаться, что нечто ужасное случится с вами. Многие из вас возблагодарят Бога за то, что некогда сами подверглись такому суровому испытанию, а ныне, как виновные грешники, вы можете прибегнуть ко кресту Христа и с верой положиться на Того, Кто может спасти любого, обратившегося к Богу через Него. “Кто имеет уши слышать, да слышит!” Давайте все вместе и каждый в отдельности последуем этому предписанию нашего Господа Иисуса Христа! Аминь.

 

 

Чарльз Сперджен

 

ЧТО БОГ ПИШЕТ В СЕРДЦАХ

Вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его.
Иеремия 31:33

Старый завет был заключен с избранным народом. Бог отвел его в пустыню, подальше от худых сообществ. Чудесное питание поступало к евреям из небесных житниц. И жажду избранные утоляли не менее чудесно, из скалы. Сам Бог находился среди них. Над ними было облако Господне, чтобы покрывать их днем, и огонь, чтобы вести их ночью. В трудные времена евреи могли обращаться к Моисею. В случае ошибок из-за невнимательности они могли прийти к Аарону, и тот приношением назначенной жертвы мог оправдывать их снова и снова. Бог поместил их там, где они не имели искушений, которым подвергалось остальная часть человечества. Он отделил евреев от мира, вполне можно сказать, что они были, как:

Сад, обнесенный стеной,
Избранный, взятый в удел.

И все же, даже в этом благодатном саду, который чудесно возделывал и рачительно использовал Бог, совершенная святость не могла произрастать, и потому закон нарушался. Вспомните о горящем и несгорающем кусте, который видел Моисей. Вспомните и падите ниц, и устрашитесь, и предайтесь отчаянию, если желаете спастись своими делами.
Что касается народа Божьего, то древнее прошло, теперь все новое. Уверовавшие во Христа Иисуса пребывают под новым заветом, у него же совершенно иной вид. Новый завет говорит устами Божьими: “Дам вам сердце новое и прощу грехи ваши, благословлю вас Своим присутствием и освящу вас. Я сохраню вас в святости и сохраню вас на Моих путях, и, наконец, приведу к Себе”. И все это Он благоволит дать, не ставя никаких условий во исполнение этого завета, поскольку исполнение их всех возлагается не на грешника, а на Того, Кто замещает его. Бог как бы говорит: “Я исполню новый завет, если Мой Единородный Сын Иисус Христос прольет кровь Свою для прощения твоих грехов и сотворит совершенную праведность для тебя жертвой благоугодной”. Так и случилось. И теперь завет благодати являет собой обетование, чистое обетование и только обетование. Все, что от нас требуется, — это стать бедным, виновным, беспомощным и нищим духом. Или, другими словами, сесть у ног нашего благого Бога и получить от Него эти невиданные благословения, которые новый завет изливает на всех верных.


Кто не повторит за Давидом: “Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя”? Ничего чистого на поверхности природного сердца нет, и, конечно, Бог никогда не начертал и фразы на природном сердце, и не напишет, поскольку Он очень хорошо знает, что написать Его святой закон на подобном сердце невозможно. Если бы и была у Него возможность написать этот закон на черном сердце, Он, по-моему, не сделал бы этого, поскольку подобное сердце нечисто. Бог никогда не напишет Своего совершенного закона на таком несовершенном пергаменте, как растленное сердце. Оно столь мерзко, столь отвратительно, что Бог не коснется его и щипцами для угля. Все, что Бог может сделать с ветхим, природным сердцем человека — это умертвить его, пронзить его насквозь тем копьем, которым пронзили бок Христа. “Смерть ветхому Адаму! Смерть ветхому Адаму!” — восклицает Евангелие. Мы не говорим об изменении сердца, ибо может ли Ефиоплянин переменить кожу свою и барс — пятна свои? Ветхая природа есть дело безнадежное, и ей суждено умереть. “Должно вам родиться свыше”. Божье обетование таково: “И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам”. “Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня”. Дышите этой молитвой, осознав непригодность ветхого сердца для записи на нем закона Божьего.

Чудесное дарование нового сердца превыше всех чудес в природе. Вам известно, дорогие друзья, что на дереве, лишенном части ветвей, могут появиться новые. Вы слышали о некоторых ракообразных животных, которые, утратив клешню, отращивают новую. Но вам никогда не приходилось слышать о живом организме, отрастившем новое сердце после утраты старого. В природе это просто невозможно, но не для Бога. Такое чудо из чудес Господь творит с нами. Господь дарует новое естество нашей жизни, новый источник жизни всему нашему бытию.
Итак, когда у нас новое сердце, на нем должно быть что-то написано. Сердце пустое, бессодержательное противоречит здравому смыслу. Взгляните на все дела Божьи: все они несут на себе письмена. Даже во время мрачной бури вспышки молний пишут имя страха Божьего. Разве громы не подобны барабанному бою воинства Божьего в походе? И разве не Предвечный отражается на груди у бурного моря? И даже поля, покрытые зимой белым снегом, а осенью золотом урожая, создают впечатления божественной власти и божественной любви. Бог пишет на всем мироздании, и нет ни единой каменной глыбы в великом дворце Творения, на котором не было бы следов, оставленных рукою Творца. Всюду есть великие иероглифы, которые усердные люди, искусные для всякой работы и посвященные духом, любят читать. И как не быть письму на сердце, если Бог взял на Себя труд сотворить его повторно, дабы дать Своим детям новое сердце? Если нет ничего на сердце, это не сердце. Сердце без чего-либо в нем — просто унылый, мертвый вакуум; подобное сердце недостойно такого творения, как человек. Для чего бы и творить новое сердце, для какого предприятия, если нечто не будет начертано на нем Божественной рукой? Дьявол тут же постарается написать на нем свое, если не напишет Бог. Разве не лучше воспрепятствовать человеку заполнять сосуд мякиной, заполнив его до краев пшеницей? Так и для Бога, не лучше ли тотчас написать на новом сердце Свое, чтобы сохранить для Себя это сердце в чистоте, чтобы ничего из лексикона адского не было начертано на нем? Что произойдет, если новое сердце оставить пустым? Разве не записано о злом духе, говорившем: “Возвращусь в дом мой, откуда вышел”, что, придя в тот дом, он находит его выметенным и убранным. Тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там, — и бывает для человека того последнее хуже первого. Отчего так? Дом тот был оставлен пуст! Если бы там был его владелец, если бы сильный с оружием охранял свой дом, то прежний владелец не вернулся бы. Так и Бог! Тщательно выводит Он совершенный закон Свой на поверхности освященного сердца, и грех навсегда лишается возможности оставить там свои следы. Мне известно, что новое сердце, это нетленное семя, неспособно грешить, поскольку рождено от Бога, и то самое, что делает его семенем нетленным, самая жизнь, пребывающая в нем, заставляет его набухать, расти и прорастать. Поскольку такое сердце является сердцем Божьим, на нем должны находиться письмена от Бога. Бог не дает миру книги с пустыми страницами. Свои послания, которые должны быть прочитаны всеми людьми, Бог не посылает в виде чистых листов. Никак нет, на новом сердце должны оставаться следы руки Божьей.
Бедная душа! Моли Бога дать тебе новое сердце. Если ты уже обрела его, моли, чтобы Он оставил на нем Свое письмо. Молись словами следующего стихотворения:

Там будет жить Его священный Дух,
И там Его закон начертан будет;
И всякое движенье наших душ
В полнейшем послушании пребудет.
Пойдем дальше, РАЗВЕ НОВОЕ СЕРДЦЕ НЕ ЕСТЬ ЛУЧШЕЕ МЕСТО ДЛЯ ЗАКОНА ГОСПОДНЯ?
Не вообразить лучшего места для письма с законом Господним, чем сердце человека. Некий служитель однажды проповедовал по тексту: “В сердце моем сокрыл я слово Твое, чтобы не грешить пред Тобою”. Проповедь его состояла из трех частей: а) что может быть лучше Слова Божьего; б) что может быть лучше сердца для сокрытия Слова Божьего; в) что может быть лучше следствия — “чтобы не грешить пред Тобою”. Замечательно составленная проповедь! Сердце — лучшее из всех мест, поскольку вы знаете, что человек хранит свои ценности именно там. Когда Маловерный был встречен на проселочной дороге под названием Мертвая Стезя, три заклятых мошенника именем Слабодушие, Недоверие и Виновность вытащили у него все, что было на расходы, и все же им не удалось похитить его драгоценностей. Дело в том, что он держал их в сокровищнице своего сердца. Некоторые носят свою веру наподобие шляпы, которую могут сорвать воры, которую, придя в гостиную дьявола, можно оставить в гардеробе. Истинный христианин держит свою веру в сердце, и как его сердце пребывает в полной безопасности в самой внутренности его существа, так и его вера. Все равно, в хорошую или плохую погоду, в добром или худом сообществе, во время падения акций или их подъема, с восклицаниями “Аллилуйя” и “Осанна” или “Распни Его, распни Его!”, человек остается самим собой, поскольку главные драгоценности свои он хранит в сердце, лучшем месте для хранения закона Божьего.
Хранить закон Божий в сердце, значит, хранить там, где его будут лелеять, и откуда он будет управлять всем человеком. Если вам удается внедрить нечто в самое сердце человека, вы внедрите это нечто во внутренность его бытия. Мы слышали об одном пастухе, пасшем стадо овец на лугу. Ручей, протекавший по лугу, был таким грязным и топким, что пастух попытался очистить его русло. Однако, и после того, как ил был убран, вода по-прежнему была не очень чистой. Он расчищал русло раз за разом, но проходило некоторое время, и вода в нем снова становилась нечистой. Она была лучше, чем до очистки, но все же не той, какой хотелось видеть пастуху. Наконец, кто-то посоветовал ему почистить ручей выше по течению, на холме. Там собралась масса ила и грязи, и вода, спускаясь по склону, несла их примеси по течению. Пастух сделал, как ему советовали, и вода посветлела. Итак, когда человек получает очищенный источник, когда он обретает закон Божий в сердце, тогда он может быть уверен, что с потоками его действий все будет в порядке. Хранить закон в сердце лучше всего, поскольку он пребывает там в целости и сохранности и оттуда воздействует на всего человека. Господи, даруй мне и моим друзьям хранить Твой закон вот так безопасно в золотой шкатулке обновленного сердца.
И все же, необходимо признать, что ПИСАТЬ НА СЕРДЦЕ ОЧЕНЬ ТРУДНО. Тот самый старый мастер, о котором я уже упоминал, Куорлз, так описывает Бога.

Пишу Я,
И только Я могу писать,
В книгах, составленных Мною.
Читать и писать на сердцах
Нелегкое дело.
Недоумевают
Люди усердные, искусные в иных делах,
Взявшись за это дело.

Трудно читать сердца, но еще труднее писать на них. Мы можем иногда записать нечто в умах людей, это сравнительно просто. Иногда человеку можно что-то внушить, вбить в голову наставлением или беседой, но положить это что-то на сердце человека очень и очень непросто.

Против воли убежденный
остается при своем.
Нет хуже рабов, чем те, что служат своему врагу, а между теми наихудшими являются рабы своих похотей, уничтожающих душу. Нелегко писать на сердцах. Когда в собрании совершается много приобретений для Господа, некоторые простаки склонны думать, что все дело в проповеднике. Некто, оказавшись на древнем поле сражения, находит камень, которым Давид поразил Голиафа в голову, и говорит: “Должно быть, этот чудесный камень и поразил великана!”. Но, повертев камень и оглядев с разных сторон, говорит: “Да таких камней здесь полно!” Далее, вероятнее всего, он с презрением выбросит этот камень, чтобы никогда уже не вспомнить о нем. Вот так же некоторые поступают со служителями Бога. Вначале эти простаки говорят: “Здесь бывает столько обращений, что здешний проповедник, должно быть, замечательный человек”, но затем находят этого проповедника пусть и талантливым оратором, но таким же, как другие, и перестают интересоваться им. Ах, простаки! Как вы не понимаете, что дело не в камне, а в праще, и даже не в праще, а в Боге, Который направляет камень в лоб великана? Но что бы вы подумали, если бы камень заговорил следующим образом: “О, какой я дивный камень! Это я убил тебя, Голиаф! Какой я же прекрасный каменья! Дщери Иерусалимские, надлежит вам веселиться о мне в хороводе, и надлежит восклицать ‘звучным тембром’, и говорить, ‘Да будет слава Тебе’, о, Камень, Который поразил великана в лоб!”? Разве не сказал бы на то Ангел Премудрости: “O безрассудный камень из ручья! Сын слякоти и мрачного болотистого дна! Ты такой же, как все твои сотоварищи, камни, спящие среди блуждающих кристаллов. Если бы Давид выбрал себе иной камень, то совершил бы свое дело точно так же. Так что не гордись, что он выбрал тебя, ибо ничего особенного в тебе нет”. Возлюбленные братья! Когда вы или я имеем честь работать для Христа, будем помнить, что мы напоминаем жалкие камни из ручья, в которых нет ничего особенного, и только Богу Одному принадлежит вся слава. Письмо на сердце — дело трудное. Признаюсь, мне это никогда не удавалось — и я никогда не надеюсь написать святой закон Божий на человеческом сердце. Никак нет, возлюбленные! Нам не достучаться до сердца человеческого, ибо перед нами оно заперто крепко-накрепко. Но у Бога есть ключ от сердца, и Он открывает его, как человек открывает свой письменный стол. Он знает, как надлежит перелистывать эту книгу и как, взявшись за перо, собственноручно написать благословенные заповеди Своего нового и совершенного закона. Иисус — великий Писатель, поскольку знает сердца. Божественный и Всеведущий знает сердца. Вместе с тем, Христос — человек, и потому всякая боль, разрывающая сердце человеческое, разрывает и Его сердце. Его сердце пронзили насквозь, и на Его сердце осталась ужасная надпись, когда копье начертало там великое слово “ГНЕВ” — “гнев Бога вследствие греха”. Он знает, как пишут на сердце. Глубоко на сердце Его написаны имена Его людей. Он читает сердечные письма и способен сделать для Своих учеников то, что было сделано в Нем. У Христа такие добрые руки, такие теплые, мягкие пальцы и такое великое, любящее сердце, которое движет этими руками, что Он является величайшим Сердцеписателем, и никто не сравнится с Ним в способности писать на человеческих сердцах.
Далее, БОГ, ПИШУЩИЙ НА СЕРДЦЕ, ПИШЕТ СВЯТЫМ ДУХОМ, А ВМЕСТО ПЕРА У НЕГО СЛОВО.
У Бога несколько перьев, и одно из них — Его написанное Слово. О, это золотое перо, увенчанное бриллиантом. Как чудесно, что Бог временами пишет на сердцах словами Священного Писания, уча, предвещая, увещевая и обличая. Бог, пишущий бриллиантовым пером, не делает ошибок, никогда не царапает пергамента и не оставляет пятен, но каллиграфически выводит всякую букву.
Иногда Он пишет на человеческих сердцах через Своих служителей. Джон Берридж как-то проповедовал на основании иного, отличного от моего, текста, но я могу сослаться на его проповедь. Он говорил, что служители подобны перьям. Есть некоторые университетские служители, утверждает Берридж, которые стараются делать свои перья так, как в наше время делают стальные перья, большими партиями, в массовых масштабах, в общем и целом, и хотя у таковых есть свои преимущества и многие из них имеют хорошее образование, тем не менее, и у них есть свои недостатки. Джон Берридж сравнивает себя со старинным гусиным пером для письма. Он говорит, что при письме не умеет делать легких, наподобие дамских, росчерков пером, как университетские стальные перья, но думает, что Бог через него пишет на сердце с нажимом чаще, чем через университетских господ. То же самое верно и в отношении некоторых между нами. Все мы, без исключения, долго раскачиваемся прежде, чем начать писать, а приступив к письму, иногда сажаем на свое письмо такие кляксы, что диву даешься. Но, слава Богу, мы не остаемся без помощи. Бог помогает нам, творящим на скорую руку, ибо иногда мы можем с Его помощью вписать на совесть грешника несколько строк с нажимом. Когда же происходит такое, есть основание для благодарности, и мы благословляем за это Господа. Однако наши перья должны иногда нести на себе насечку, и служителям иногда надлежит пробовать на остроту нож несчастья, делающего их более способными к проповеди Слова Божьего.
Надо ли напоминать вам, возлюбленные, что перо не пишет само по себе? Возьмите перо и бумагу. Напишет ли перо поэму “Потерянный Рай” *? Да не шевельнется! Не напишет ни одной буквы алфавита, тем более поэмы. То же самое и в отношении служителя: он не напишет ничего истинного на сердце и совести грешника, если Господь не станет водить его рукой. Когда же начнет писать Господь, о, какое благо, на чистом пергаменте нового сердца остаются следы Божественной руки, причем навеки!
Однако и лучшим пером в мире не написать без чернил. Аналогия в этом случае проводится со Святым Духом. Служителю надлежит окунуться в эти Чернила. Он должен иметь в себе Святого Духа, иначе кем бы он не был, гусиным пером для письма, полированным стальным пером и даже пером с насечкой по краям и сколько бы он ни писал в свое время, без чернил он не напишет ни строчки. Мистер Джозеф Айронс имел обыкновение, стоя на кафедре, молиться следующим образом: “О, молю о помазании свыше! Молю о помазании свыше!” Мне кажется, такой могла бы быть молитва всякого проповедника, поднимающегося проповедовать. “О, молю о помазании свыше! Молю об изобилии этих Божественных чернил, об изобилии Святого Духа!” Воистину, мы можем хвалить и славить Господа всякий раз, наблюдая Его закон, написанный на человеческом сердце, поскольку это закон Божий, поскольку Сам Бог написал его на сердце человека, поскольку Дух Божий действовал через Слово, которым это письмо и запечатлено там. Давайте присоединимся к сердечному благодарению Отца, Сына и Духа Бога, соблюдающего новый завет и пишущего Свой закон на наших сердцах.
Теперь хорошо сделать особое ударение на том обстоятельстве, что НА НОВОМ СЕРДЦЕ ПИШЕТСЯ ТОЛЬКО ЗАКОН БОЖИЙ.
Помни, христианин, что закон Божий должен быть написан на твоем сердце полностью. Но там должен быть записан дух закона, а не буква. А что это за дух, тебе известно, поскольку наш великий Учитель выразил его одним словом, и этим словом является слово “ЛЮБОВЬ”, любовь, которая не только предписывает должное, но и обеспечивает его исполнение.
Человек, у которого закон Божий написан на сердце, будет действовать праведно и без книги, он пойдет прямым путем, он не нуждается в подталкивании. Но почему он все-таки так поступает? А почему работает паровая машина? Она работает потому, что есть надлежащий механизм и пар, вот и все. А двадцати лошадей, которые тащили бы паровую машину за собой, ей не нужно. Находятся люди, которые стараются выдумывать законы, чтобы сделать других людей добрыми. Священное Писание действует не этим путем. Оно просто изменяет сердце человека, устанавливает в нем новый механизм и подает небесный пар. Тогда человек не может не идти прямо. И не нужен закон с двадцатью полисменами, побуждающими тебя поступать праведно. Благодать свыше должна возродить человека, сделать его новым творением, создать во Христе Иисусе, а затем с силой и крепостью нового естества и в законе, написанном на его сердце, христианин начинает ненавидеть зло и прилепляться к добру. Некоторым людям это непонятно. Они знают, что неспособны творить хорошее, пока их не пришпорят, между тем как плохое они творят при каждой возможности по причине греховных наклонностей. Другое дело христианин. Он возрожден свыше и теперь, даже если его станут заставлять творить зло, он и тогда не пойдет на это. Вместе с тем ему не нужно никаких понуканий на пути к добру, так как пути Божьи угодны ему, а наслаждения греха он ненавидит. Напиши же, Господи, всем нам на сердцах Твой закон! И что это за письмена появятся на наших сердцах? Не ожидайте множества слов, всего одно слово “ЛЮБОВЬ” будет написано на сердце. Любовь есть закон Евангелия. “Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя”. Вот он, закон христианский, и этот закон написан на сердце христианина. Это самая суть, сердцевина, квинтэссенция всех десяти заповедей. О, верный, ты можешь забыть десять заповедей, если запомнил новый закон, написанный на твоем сердце, “Любовь, любовь, любовь!”
И, наконец, ЭТО БОЖЕСТВЕННОЕ ПИСЬМО БЕРЕЖЕТ СЕРДЦЕ, А СЕРДЦЕ БЕРЕЖЕТ ЭТО ПИСЬМО.
Некоторые из нас имеют большую переписку, и время от времени приходится устраивать большие костры. Вот сейчас на моем столе скопилось множество писем, и очень возможно, что некоторые из них написаны вами. На эти письма я не смогу ответить, ибо, если люди пишут в десять раз больше, чем я, то пусть не ждут ответа. Но они ждут, а мы между тем время от времени устраиваем большие костры, сжигая письма. Но вот попадается письмо, которое мы не бросаем в огонь. Почему? По почерку мы узнаем возлюбленных, ныне отошедших в мир иной, и говорим: “Да, я сохраню это письмо, вот только спрячу его в один из ящиков, пусть лежит там среди других дорогих моему сердцу писем”. Вот так же и Бог, когда настанет черед пересмотреть все письмена мироздания, устроит большой костер. Но вот Он увидит некое сердце и скажет: “Я сохраню его, ведь на нем написан Мой закон, ибо везде, где Я вижу Свой закон, Я вижу почерк Моего Возлюбленного Сына. Он предал Себя на крестную смерть, дабы это сердце не было сожжено, и Я сохраню его”. Если закон Божий написан на ваших сердцах, Бог сохранит вас.
И так же сердце хранит письмо. Известно, что египетские фараоны оставляли на своих каменных гробницах надписи, однако некоторые из них со временем стерлись.

Крепки клыки у времени,
Грызут гранит насквозь.

Письму же, написанному на бессмертном сердце, не страшно никакое время. Сердце, на котором закон Божий был написан многие годы тому, хранит его в целости и сохранности до последнего вздоха. Плоть его будет предана земле, но письмо Божье не прейдет, ибо сердце, на котором оно было написано, поднимется к небу и предстанет пред престолом вечности. Когда в конце концов солнце погаснет и луна перестанет убывать и прибывать, и погаснут крошечные светильники звезд, когда:

Огромный шар земной,
И все на нем исчезнет,
Подобно миражу,
Бесследно, совершенно,

совсем как пена, что моментально растворяется в волнах, несущих ее, и уходит навсегда: когда все мироздание, творение Божье, кроме небес, которые останутся быть вовеки, должно прейти, и тогда письмо Божье на том сердце останется таким же ясным и таким же четким, как теперь. Ах, если бы лететь на крыльях серафимов далеко-далеко, пока временное не станет таким маленьким местом, что будет невозможно различить самому острому зрению. Ах, если бы нестись, пока Бог не воздвигнет и не разрушит столько миров, сколько песчинок на берегу моря; пока не столкнет и не разрушит вдребезги столько могущественных мирозданий, сколько есть капель в океане! Неувядающее письмо Божественной руки, неизменное даже тогда, будет блистать на бессмертных, вечных сердцах: их Бог сотворил и оживил, они стали столпами, на которых Он мог написать в память о Своей любви и святости. О, если бы Его письмо было написано на моем сердце! Братья, я молюсь о том, чтобы это случилось с вами и со всеми из присутствующих. Однако помните, что ветхое сердце должно быть разбито, и место, на котором можно обрести новое сердце, находится у подножья Креста. “Веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься”. “Всякий, верующий в Него, не постыдится”. Кто уверует в Иисуса, тот встанет на скалу, тот устоит в вечности, и его блаженство будет обеспечено.
Господь да распустит вас с благословением во имя Иисуса Христа. Аминь.